Пища любви

— Должны же быть какие-то пределы, — шепнул он на ухо Бруно — Слушай, тебе чертовски повезло.

— Знаю, — кивнул Бруно. Он все не мог поверить своим глазам.

— Девчонка Томмазо, конечно, хороша, но с твоей не сравнить.

— Познакомься, Бруно, это Лаура, — сказал Томмазо, — Лаура — Бруно. Юдифь — Бруно.

— Привет, Лаура, — ответил Бруно, поднимая глаза. Потом повернулся ко второй девушке, протянул руку и глупо улыбнулся. Интересно, она помнит, как они встретились на рынке? — Привет, Юдифь, — тихо сказал он.

Девушка рассмеялась.

— Нет, я — Лаура. Это она — Юдифь. — И указала на девушку с татуировкой.

— Привет, Бруно, — ответила та, другая. — Приятно познакомиться.

А Бруно все смотрел на первую.

— Это не можешь быть ты…

— Не могу быть я?

— То есть… — он попытался выкрутиться из неловкой ситуации — Ну да. Итак, ты — Лаура. А она — Юдифь.

— Ты уловил самую суть, — кивнула Юдифь.

— Отличное начало, Ромео, — шепнул ему Систо. Он сделал шаг вперед и пожал руку Юдифи — Привет. Меня зовут Систо.

— И ты едешь с Томмазо, — все бормотал Бруно — Ну да, конечно. Ты ведь Лаура. Прости, я немного растерялся. Понимаешь, я тебя уже видел. На рынке. Ты не помнишь?

— Боюсь, что нет, — смутилась Лаура.

Бруно замолчал. Его лицо было пунцовым. Она его не помнит… И каждое его слово выдает в нем конченого идиота.

— Что с тобой стряслось? — шепнул ему Томмазо, когда они грузили в фургон взятые напрокат доски для серфинга и костюмы для подводного плавания.

Бруно пожал плечами. Первое смущение прошло, и теперь он понял, что помогал Томмазо соблазнить именно Лауру. Всю дорогу к морю он сидел, уставившись в пол.

— Извини, — пробормотала Лаура на ухо Юдифи, — этот твой Бруно, кажется, не слишком большой весельчак.

— Не страшно. Может, еще разойдется.

Фургон мотало из стороны в сторону, Томмазо пытался проскользнуть между мотоциклами. Девушки взвизгивали. Бруно, погруженный в свои мысли, не обращал на это никакого внимания.

Юдифь рассказывала историю про их обручальные кольца.

— Одна девчонка с нашего курса посоветовала носить обручальные кольца, чтобы к нам не приставали на улицах. Мы с Лаурой нашли маленький ювелирный магазинчик прямо у реки и попытались объяснить, что нам нужно. Но наш итальянский оказался слабоват, и оказалось, что мы спрашиваем про circonvallazione…

— Что значит кольцевая дорога, а не обручальные кольца, — продолжила Лаура. — Но тогда мы этого не знали. У меня был словарь, я нашла Buci di orecchini, серьги, и Юдифь попробовала спросить про buci…

— Два buci, — вспомнила Юдифь — Я еще все время растопыривала пальцы и делала вид, словно надеваю кольцо…

— А продавец неправильно истолковал этот жест…

— Но это мы поняли, только когда выяснилось, что buci — это дыра или пирсинг…

— Мы так обрадовались, когда нам показалось, будто он нас понял, что пошли за ним в подвал. И только когда он велел нам раздеться, мы догадались, что он решил, будто мы хотим сделать пирсинг…

— …на интимных частях наших тел, — закончила Юдифь.

Томмазо зашелся хохотом, и даже Бруно изобразил подобие улыбки.

— Лаура пошла на попятный, а мне пришлось отдуваться, — добавила Юдифь. У Томмазо от удивления глаза вылезли из орбит.

Бруно и Юдифь играли в настольную игру на откидном столике в фургоне, Лаура читала книгу по искусству. Бруно вдруг подумал, что ему слишком хорошо, чтобы ревновать. А когда Лаура вдруг взяла его под руку, он подумал: «Ну и что с того, что я не могу с ней спать? Зато я могу быть рядом с ней. И могу приготовить для нее еду, которую она никогда не забудет».

Они припарковались на длинной прибрежной полосе возле бухты Санта-Маринелла, выгрузили доски для серфинга и побежали в воду. Через час или около того, когда все еще купались, Бруно вышел из воды и начал готовить обед. Прежде всего он выкопал яму для костра и наполнил ее древесным углем и душистыми виноградными лозами, которые привез с собой. Потом отправился на поиски ингредиентов для будущего меню.

В бухте Бруно приметил длинное низкое здание весьма неприглядного вида. О его предназначении можно было догадаться по множеству рыбацких лодок, привязанных неподалеку. На дне у них валялись блестящие осколки льда, расколотые панцири крабов, свернутые сети и прочие рыбацкие снасти. По другую сторону здания пролегала дорога, вся усыпанная сверкающей рыбной чешуей — здесь ежедневный улов грузили в машины. В тени сидел древнего вида рыбак и неторопливо возился с грудой totani — красных кальмаров, — он лупил по ним деревянной дубинкой, чтобы стали мягче.

Бруно вошел в здание, и от волнения у него забилось сердце. Так вот каков рыбный рынок, подумал он.