Пиште нужен велосипед

Осталось написать о себе. Но это очень и очень трудно. Потому что хвалить себя не годится, а ругать — какой же дурак станет ругать самого себя. Как же быть? Ура, придумал! Моржи, ко мне! Послушай, как здорово я тебя описал. А ты опиши меня. Договорились?

Внимание! Говорит Моржи.

«Ух как вкусно пахнет мой хозяин! Утром почти всегда от него пахнет хлебом, жиром и молоком. Днём бывают другие запахи: супа-гуляша, жареного мяса, голубцов или лапши с творогом; вечером опять пахнет салом или ещё колбаской. Честное слово, от этих запахов просто пальчики на лапах оближешь. Не хозяин, а одно объеденье! Я обожаю своего хозяина и всегда хожу вместе с ним. Но не только потому, что он вкусно пахнет. Мой хозяин просто орёл, и с ним всегда весело-весело, а приключений столько, что хоть отбавляй. У моего хозяина есть велосипед, сядет он на него и мчится как ветер. Меня он сажает в передний багажник, а я помогаю ему катить: сижу в корзине и лаю на всех прохожих, так что совсем не надо звонить. Несёмся мы с ним на нашем велосипеде, а все здоровенные дворняги, волкодавы и легавые пялятся на меня во все глаза. Завидуют, я это вижу. «Какая-то жалкая помесь, — думают они, — а мчится, как на ракете». Ух и здорово!»

Из описания Моржи вы обо мне почти ничего не узнали. Чуть-чуть потерпите, переверните страничку и узнаете намного больше.

Желает вам весёлого чтения и всех вас приветствует

ученик пятого класса «А»

Иштван Хиди.

ТРАНЗИСТОР

Извините, пожалуйста, что из двух известных вам главных героев в начале книжки будет только один: собака Моржи. Второй герой — велосипед — появится потом. Потому что когда всё начиналось, я был ещё пешим. Но события всё равно интересные и важные. Слушайте!

ЛЕТНИЕ КАНИКУЛЫ НАЧИНАЮТСЯ СКУЧНО, НО ПОТОМ СТАНОВЯТСЯ ВЕСЕЛЕЕ

Ну и скучища в первые дни каникул, я чуть было совсем не скис!

Пошёл в середине июня записываться в городской пионерский лагерь, но опоздал — набор уже полный даже на следующие смены. Что теперь делать? Ведь до первого сентября целых семьдесят дней!

Прежние каникулы тоже долго тянулись, но тогда я был ещё малышом и играл во всякие дурацкие игры. Сейчас я пионер, пятиклассник, а это, понятно, не шутка… Как раз сегодня я измерил свой рост: сто сорок три сантиметра и девять миллиметров. Ботинки ношу сорокового размера — правда, только зимой, на две пары шерстяных носков. Номер воротничка — тридцать четвёртый.

В общем, я взрослый, и пора уже мне заниматься серьёзными делами.

Но какими?

Почти все ребята из нашего класса с первых дней лета разъехались кто куда: к бабушкам, тётям и дядям, а братья, старший и младший Адамы, укатили с родителями в Москву.

Осталось нас в городе всего несколько человек: я, Чюри и кто-то ещё.

А Чюри мне не нравится, потому что он зазнайка. Но всё-таки с ним веселее, чем одному.

Пошёл я к Чюри, а он сразу меня обозлил.

— Слушай, — говорю я ему, — ты никуда не уедешь?

— Пока нет, — говорит Чюри. — Врачи прописали мне морской воздух. Но там, на море, все такие пижоны. Я не могу уехать, пока не готовы мои туалеты.

Ту-а-ле-ты! Слыхали? Просто умора!

А недавно его мама сказала моей, что они поедут в Ме́зорекест — в тамошнем колхозе их дядя бухгалтером работает. Но сейчас они ехать не могут, потому что купили холодильник и истратили все деньги.

Я и говорю Чюри:

— Я был в Рекесте. Пляжи там мировые. Одна кукуруза. А для кукурузного пляжа самый подходящий туалет — облезлые портки.

И я от него ушёл.

Пусть дышит в Рекесте морским воздухом и приклеивает кукурузные усы. Пусть сделается полярным медведем — а я с ним не вожусь!

С кем же мне водиться?

Я даже стал подумывать об Аги. Это моя сестра. Она в шестом классе. Может, научить её какой-нибудь интересной игре? Но потом я раздумал — с девчонками играть невозможно.

Осталась Моржи.

Но и Моржи почему-то скисла. Ляжет на землю, высунет язык и тяжело дышит. Я ей свищу, она кое-как поднимется и еле-еле плетётся, как будто одолжение делает. Даю ей хлеб с жиром, она жир слизнёт, а хлеб отталкивает…

В общем, от скуки я чуть не умер.

Стал разбирать свои коллекции: сперва марки, потом камни. Камни я собирал целых три лета. Теперь переложил их в новую коробку и пошёл к реке, чтобы набрать ещё. Но ни одного подходящего не нашёл. Тогда я взялся за свои инструменты, начистил их до блеска, развесил на доске в прихожей — хожу и любуюсь. Приятно на них смотреть! А инструменты у меня что надо. Одних плоскогубцев четыре вида, свёрла всякой толщины, а про молотки и говорить нечего: от крохотных молоточков механика до больших молотков каменщика всех величин и разрядов… Висят мои инструменты, поблёскивают, любуюсь я ими, любуюсь… А потом любоваться надоело, захотелось в руках подержать. Тогда я пошёл вдоль забора, смотрю, не сломалась ли где-нибудь планка — я бы мигом прибил другую. А планки, как назло, все целы. Когда не надо, грузовики чуть ли не каждый день забор ломают, а теперь шофёры будто бы сговорились: ездят осторожно, а мне чинить нечего…

Может, пойти поудить рыбу? Но одному неохота, скучно.