Письма (1876)

Или: Ваш мыслитель прямо и буквально представляет себе, как намекает (2) религия, что воскресение будет реальное, личное, что пропасть, отделяющая нас от душ предков наших, засыплется, победится побежденною смертию, и они воскреснут не в сознании только нашем, не аллегорически, а действительно, лично, реально в телах. (NB. Конечно не в теперешних телах, ибо уж одно то, что наступит бессмертие, прекратится брак и рождение детей, свидетельствует, что тела в первом воскресении, назначенном быть на земле, будут иные тела, не теперешние, то есть такие, может быть, как Христово тело по воскресении его, до вознесения в Пятидесятницу?)

Ответ на этот вопрос необходим - иначе всё будет непонятно. Предупреждаю, что мы здесь, то есть я и Соловьев, по крайней мере верим в воскресение реальное, буквальное, личное и в то, что оно сбудется на земле.

Сообщите же, если можете и хотите, многоуважаемый Николай Павлович, как думает обо этом Ваш мыслитель, и, если можете, сообщите подробнее.

А об назначении: чем должна быть народная школа, я, разумеется, с Вами во всем согласен.

Адресс мой прежний: то есть у Греческой церкви, Греческий проспект, дом Струбинского, квартира № 6.

NВ. Этот адресс до 15 мая (впрочем, и после можно писать на него, хотя я и уеду, но письма до меня дойдут).

Глубоко Вас уважающий

Ф. Достоевский.

(1) далее было: их

(2) было начато: гов<орит>

735. А. П. УМАНЕЦ 24 марта 1878. Петербург

Петербург, 24 марта/78.

Милостивая государыня многоуважаемая Александра Петровна!

Простите ли Вы мне, что отвечаю Вам так поздно? Много было дела, много разных забот, а пуще всего - нездоровье. Во всяком случае прошу - простите. Не лень и не небрежность были причиной замедления.

№, однако, Вам был выслан скоро по получении Вашего письма от 21 января. Но карточку мою, которую Вы желали получить, и ответ мой на привет Ваш замедлились, отчасти и потому, что сам в то время не имел еще карточки и приобрел только лишь недавно.

Позвольте пожелать Вам здоровья и еще долгой жизни. Мне тяжело бы было терять столь сочувствующих мне людей. Позвольте надеяться, что и впредь Вы сохраните всё доброе расположение Ваше ко мне. Ваше письмо в первый раз сказало мне о Вашем существовании, а между тем, смотрите, мы никогда не видались, а уже друзья, встретились в жизни и исполнили божий завет: сошлись, протянули друг другу руки, полюбили друг друга, а когда умрем, то с мыслью, что не чужды были друг другу, повлияли друг на друга и получили кой-что друг от друга.

Верьте, что так бы следовало всем людям жить на земле, но покамест того еще нет, дружатся и роднятся духовно пока лишь одни единицы, а умирают - то оставляют почти всё чужих и не приметивших их существование...

До свидания.

Глубоко уважающий Вас и слуга Ваш

Ф. Достоевский.

736. В РЕДАКЦИЮ ГАЗЕТЫ "НОВОЕ ВРЕМЯ" 27 марта 1878. Петербург

27/марта 78 г.

Вопрос о четвертом измерении.

(Письмо в редакцию)

М<илостивый> г<осударь>.

Преподаватель механики Осип Николаевич Ливчак, прибывший на днях из Вильно по делу, касающемуся некоторых современных военно-технических вопросов, сообщил мне, между прочим, весьма любопытный документ. Он завязал три узла на нитке, припечатанной по концам печатями, - одним словом, разрешил задачу Цольнера и Следа, касающуюся "четвертого измерения", о которой, как известно, был поднят в последние два месяца довольно любопытный спор в печати и в публике. Я видел даже и документ: нитку, припечатанную к бумаге печатями, с завязанными на ней узлами, а на этой же бумаге и 12 подписей лиц, бывших свидетелями успешного разрешения г-ном Ливчаком хитрой задачи. По крайней мере этим кой-что разъяснится. Мне показалось, что об этом даже нужно сказать хоть два слова в печати, вот почему и адрессую вам это.

Примите, и пр.

Федор Достоевский.

737. НЕУСТАНОВЛЕННОМУ ЛИЦУ 27 марта 1878. Петербург

Петербург, 27 марта/78.

Милостивая государыня,

На Ваше письмо от 20 февраля отвечаю лишь теперь, через месяц, за недосугом и нездоровьем, а потому весьма прошу Вас не рассердиться.

Вы задаете вопросы, на которые надо писать вместо ответа трактаты, а не письма. Да и вопросы-то разрешаются лишь всею жизнию. Ну что если б я Вам написал хоть 10 листов, но одно какое-нибудь недоумение, которое при устном разговоре могло бы быть тотчас разъяснено, - и вот Вы меня не понимаете, не соглашаетесь со мною и отвергаете все мои 10 листов? Ну разве можно на эти темы говорить между собою людям вовсе незнакомым через переписку. По-моему, совершенно невозможно, а для дела так и вредно.