Письма 1886-1917

Теперь же, днем, пока Вы у себя дома, хочется, потихоньку от всех, интимно, сказать Вам много теплых слов и передать самые чистые чувства благодарности, накопившиеся за много лет в наших сердцах.

В важные минуты нашей артистической жизни Вы являлись то в роли заботливой матери, то в роли мудрой советницы, то друга и товарища по искусству с молодой и увлекающейся душой.

Вы провели меня на сцену, когда я постучался в Ваш класс при императорском Театральном училище.

На развалинах Общества искусства и литературы Вы пришли без зова к небольшой, всеми брошенной группе любителей, Вы сели за режиссерский стол и сказали: «Теперь давайте работать».

Вы поддержали в нас веру в будущее и научили нас служить искусству.

Теперь, перенеся свою деятельность в большое дело, мы часто вспоминаем наши маленькие репетиционные квартирки, где Вы учили нас не только искусству, но и тому, как надо приносить жертвы и труд любимому делу.

Низко кланяемся Вам за то добро, которое Вы сеяли вокруг себя так, что левая рука не знала о том, что творила правая.

В ознаменование сегодняшнего важного для русского искусства, общества и нашего Художественного театра дня — позвольте мне, при личном свидании с Вами сегодня вечером, передать Вам от себя и жены чек на тысячу рублей, которые мы просим Вас употребить на добрые дела, так как Вы, лучше чем кто-либо, сумеете употребить их для настоящего добра — нуждающимся.

Мысленно и с любовью вспоминая милого и незабвенного Сашу ², мы еще раз шлем Вам нашу искреннюю любовь и благодарность за все добро, которое Вы сделали для нас, для Общества искусства и литературы, для Художественного театра, для русского искусства и общества ³.

Душевно и навсегда преданные и почитающие Вас

М. Лилина (Алексеева)

К. Алексеев (Станиславский)

8/I 912.

Москва

415*. M. П. Чеховой

28 января 1912

Дорогая Мария Павловна!

Мы самым искренним образом тронуты Вашим вниманием, памятью и присылкой первого тома писем милого Антона Павловича.

Великолепное издание, трогательное благоговение к памяти покойного, чудесный текст, очаровательные письма.

Спасибо, спасибо, спасибо.

У меня есть еще несколько писем Антона Павловича, которые я пришлю Вам на днях.

Сердечно преданные и любящие Вас

М. Алексеева

К. Алексеев

1912-28-I Москва

416*. В. Э. Мейерхольду

10 февраля 1912

Москва

Глубокоуважаемый Всеволод Эмильевич!

Я искренно тронут Вашим милым письмом, продиктованным хорошим чувством, и очень благодарю Вас и г-на А. Головина ¹.

Где работа и искания — там и борьба. Мы боремся, но так, что я не смею жаловаться на противников. Напротив — я их уважаю. Больше же всего приходится страдать от самого «театра».

Боже, какое это грубое учреждение и искусство! Я совершенно изверился во всем, что служит глазу и слуху на сцене. Верю только чувству, переживанию и, главное, — самой природе. Она умнее и тоньше всех нас, но…!!?

Жму Вашу руку.

До скорого свидания.

К. Станиславский

1912 февр. 10

417*. И. К. Алексееву

15 мая 1912

Варшава

Дорогой мой мальчик, нежно любимый друг!

Ты получишь это письмо накануне экзаменов. Я уверен, что все пойдет хорошо, что твои большие труды не пропадут даром и увенчаются успехом. Тем не менее наступает один из моментов твоей жизни, когда необходимо с твоей стороны мужество. Я хочу издали помочь тебе добыть его в себе. Не словами и поучительными фразами возбуждается оно, а кое-какими мыслями. Слабый человек теряется в решительную минуту и ничего не находит лучше, как горевать или раскаиваться о прошлом, или мечтать о будущем. «Отчего я вовремя не подготовился!» «Поскорее бы проходило это испытание!» Так вздыхает слабый, как раз тогда, когда надо действовать. Сильный человек говорит себе так: «Не время рассуждать о том, чему не поможешь! Хорошо ли, дурно ли я подготовился — сейчас не важно. Важно — возможно лучше воспользоваться тем, что есть. Для этого надо 1) быть бодрым и свежим, насколько это возможно. Поэтому буду особенно правильно питаться, спать, гулять и не переутомляться. 2) Надо устранять все, что мешает энергии. Поэтому буду во что бы то ни стало избегать всяких пессимистических предположений, вроде: „а что будет, если я провалюсь“, „а что, если я выну такой-то билет“».

Это все равно что читать ругательные рецензии как раз перед выходом на сцену. Надо делать так, как делает Немирович. Затеял ли поездку он или начал сезон — он никогда не справляется о том, кто что предсказывает или какие сборы; их он считает потом, когда подводится итог сезона, а во время кампании он только заботится, чтобы как можно лучше воспользоваться минутой и тем, чем располагают он сам и театр.

Ложась спать, старайся думать о том, что клонит к подушке, а не толкает от нее. Коли суждено выдержать, так выдержишь экзамен, не суждено — ничего не сделаешь.