Письма 1886-1917

Жена смотрит на все очень легкомысленно, а я, напротив, мрачно, и не могу унять свою разыгравшуюся фантазию и потому не сплю по ночам…

Наша колония здесь очень уменьшилась. Остались Качалов В. И., Гуревич и мы с женой. Где-то встретимся! Дети у Сулера на Княжей Горе, около Канева в Киевской губернии, а бабушка — на Кавказе.

Напишите Бенуа обещанное письмо. Он очень обижается, что никто его даже не уведомил о перемене первого спектакля («Коварство») на Мережковского и не прислали ему пьесы для прочтения ¹. Я виноват, тоже не написал. Он поэтому пишет кислые слова и боится за режиссуру «Коварства», которого никак почувствовать не может.

Обнимаю Вас крепко за себя, жену, Качалова и Гуревич.

К. Алексеев

465*. Из письма к Л. А. Сулержицкому

15 июля 1914

Мариенбад

Дорогой и милый Лев Антонович!

Как бы я хотел сейчас быть с Вами, около детей ¹ и в России. Здесь отвратительно. Погода — 4-10 градусов. Седьмой день дожди, так что пришлось прекратить лечение. Маруся перелечилась, и у нее, должно быть, временное малокровие, сильные головные боли… Кажется, бежать скорее, но если бежать домой — в Россию, то нет билетов по направлению к границе, так как здесь мобилизуют войска. С другой стороны, говорят, что забастовщики останавливают поезда и что теперь не проедешь и надо переждать; что войны никакой не будет; что Россия не может воевать. Во всяком случае, отсюда надо уезжать — до такой степени здесь стало скверно русским. Долгое время даже не было газет, так что мы даже не ориентируемся, что у Вас происходит. Фантазия разыгрывается вовсю, и потому на душе — скверно.

Сидим и ждем известий от своей компании, так как в такие минуты надо съехаться и решать сообща. Санины (он, жена и сестра), двое Эфросов, Нина и Дима Качаловы уехали на юг не то Франции, не то Италии и там решают, где утвердиться для отдыха после лечения. Жена, Качалов, Гуревич и я кончаем лечение и ждем от них известий. Как только мы разыщем их, тотчас списываемся и съезжаемся. Будем телеграфировать о каждой новой остановке. Кроме того, выписываю денег сюда и жду их присылки, так как боюсь, что у многих из нашей компании деньги на выходе.

От Киры было письмо, обстоятельное, спасибо ей и Вам за Ваше — тоже обстоятельное.

…Фантазия, перебирая все возможности, все время витает вокруг Вас. Как вам поступать в случае войны или революции? Ничего отсюда понять нельзя, но казалось бы, что лучше всего пока сидеть на месте и не двигаться. Даже если б была революция, все-таки в деревне, пожалуй, лучше, чем в Москве. В случае войны? — вот тут я начинаю теряться. Во всяком случае, условимся. Если б мы потерялись, где нам найтись? Три места: 1) Художественный театр, 2) Каретный ряд и 3) контора Т-ва «Владимир Алексеев». Вот где мы будем узнавать друг о друге и одновременно в три места и будем посылать письма.

Я знаю, Вы улыбнетесь моей предусмотрительности, а дети будут смеяться. Но… они тоже смеялись, когда я в своей обостренной фантазии предполагал то, что случилось теперь, благодаря тому, что мы все разъехались.

Еще забота — бабушка на Кавказе. Как быть с нею в случае…?!!!

Благодаря той же предусмотрительности я прилагаю письмо к Василию Петровичу Телепневу в Москву Т-во «Владимир Алексеев» (Ильинка, против Купеческого банка, дом Северного страхового общества). В нем я пишу, чтоб он по приказу Киры или Игоря выслал сколько нужно из моих денег.

При сложившихся обстоятельствах надо иметь кое-что про запас. В случае каких-либо недоразумений обращаться можно за советом: Владимир Сергеевич Алексеев, Александр Иванович Шамшин, Николай Васильевич Егоров (Т-во «Вл. Алексеев»), Стахович, Немирович-Данченко. Адрес Стаховича: Елец. Пальна. Адрес Немировича: Екатеринославской губернии, почтовая станция Больше-Янисоль, имение «Нескучное», Немировичу-Данченко.

Если не удастся проехать сушей, придется ехать морем. В случае всеевропейской войны — думается, легче будет проехать югом, чем северными морями.

Внутри себя — я не верю тому, что все, что я пишу, осуществится, так что не очень смейтесь надо мной.

Боюсь сыграть и дурака, поверив первым слухам, бросив все и прискакав сейчас же в Москву, в Каретный ряд, чтоб там и засесть, так как деваться некуда. Даже на Кавказе не сыщешь теперь такой квартиры, которая дала бы возможность отдохнуть и питаться, не говоря уже о подмосковных. Если после такого сезона, после щелочения, которое на этот раз, при холодах, нас так обмалокровило, просидеть в Москве, вместо того чтоб прожариться на солнце на юге, — пожалуй, и не вытянешь сезона до конца.