Как и Станиславский, он понимал значение народного театра, говорил о необходимости создания театра для крестьянства. Бурджалов принадлежал к тем деятелям МХТ, которые сочувственно относились к революционному движению. «Когда я вспоминаю разные большие хорошие дела, какие творились в России, — рассказывал о нем Немирович-Данченко, — я наблюдаю, что ни одно хорошее дело не может состояться без участия в нем людей такого типа, к какому принадлежал Георгий Сергеевич… Это энтузиаст в самом настоящем смысле слова, энтузиаст с бодростью, с глубокой верой в это дело, отдающий всю свою любовь, всего себя до самопожертвования… Чрезвычайная простота и совершенно беспредельная скромность» (Музей МХАТ, архив Г. С. Бурджалова, № 835).
Из публикуемого письма видно, что Бурджалов не сторонился самой «черной», будничной работы в театре.
4
5
Репетиции «Венецианского купца» («Шейлока») начались 17 июня 1898 г., премьера состоялась 21 октября 1898 г. За пять дней до начала репетиций у Станиславского уже был готов режиссерский план постановки. На первое чтение пьесы он принес макеты Симова.В письме В. Э. Мейерхольда к Е. М. Мунт от 22 июня читаем: «Репетиции идут прекрасно, и это исключительно благодаря Алексееву. Как он умеет заинтересовывать своими объяснениями, как сильно поднимает настроение, дивно показывая и увлекаясь. Какое художественное чутье, какая фантазия.
…Будет соблюдена историческая и этнографическая точность. Старая Венеция вырастет перед публикой, как живая. Старый „жидовский квартал“, грязный, мрачный, с одной стороны, и полная поэзии и красоты площадь перед дворцом Порции с видом на ласкающее глаз море — с другой. Там мрак, здесь свет, там подавленность, гнет, здесь блеск и веселье. Одна обстановка сразу вычерчивает идею пьесы. Декорация работы Симова» (цит. по книге: Н. Д. Волков, Мейерхольд, т. I, М.-Л., Academia, 1929, стр. 103.)
6
В письме В. Э. Мейерхольда к Е. М. Мунт от 8 июля 1898 г. говорится: «На декорации можно смотреть по часам и все-таки не надоест. Какое не надоест, их можно полюбить, как что-то действительное… Из оригинальных декораций — „Сад Шуйского“, „Мост на Яузе“. „Сад Шуйского“ по замыслу принадлежит Алексееву… Деревья тянутся по сцене на самом первом плане вдоль рампы. Действие будет происходить за этими деревьями. Можешь себе представить этот эффект. За деревьями видно крыльцо дома Шуйского. Сцена будет освещена луной».7
8
9
«А как, спросишь ты, ведет себя на репетиции Дарский, этот гастролер, пробывший в провинции лет восемь… Не только подчиняется внешней дисциплине, а даже совсем переделывает заново ту роль (Шейлока), которую он так давно играет. Толкование роли Шейлока Алексеевым настолько далеко от рутины, настолько оригинально, что он не смеет даже протестовать, а покорно, хотя и не слепо (на это он слишком умен) переучивает роль, отделывается от условщины, от приподнятости. А если бы ты знала, как это трудно!.. Нет, Дарский заслуживает большого уважения. Алексеев будет эту роль играть, конечно, лучше. Роль им отделана дивно» (из письма В. Э. Мейерхольда к Е. М. Мунт от 22 июня 1898 г.).
10
11
Со временем отношение Станиславского к «Тартюфу» изменилось. «Тартюф» был включен в репертуар МХТ в сезоне 1912/13 г., но постановка осталась неосуществленной. В 1936–1938 гг. Станиславский вернулся к «Тартюфу». Это была его последняя экспериментально педагогическая работа. После смерти Станиславского «Тартюф» был поставлен в MXAT M. H. Кедровым.