Письма, 1926-1969

Во времена нацистов я как-то сказал жене «Я и есть Германия», чтобы сохранить почву под ногами. Эти слова имели смысл только в тех обстоятельствах. Вырванные из контекста, переданные третьему лицу они кажутся невыносимо претенциозными. Безусловно, Вы совершенно правы. С политической точки зрения они ничего не значат. Мы с женой были полностью согласны, когда она отвергла эти слова. По существу я такой же немец, как и она. Мы не имеем права поддаваться влиянию Гитлера. Теперь, когда Германия уничтожена – в некотором смысле и степени окончательно, в чем почти никто здесь не отдает себе отчета, – я впервые свободно ощущаю себя немцем (когда своему «Максу Веберу» я дал подзаголовок «немецкий характер»⁸, мне пришлось преодолеть некоторое внутреннее сопротивление, с чем я должен был справиться в условиях того времени). Я хотел бы постараться выразить, в каком смысле мы являемся немцами – и смысл этот не абсолютен. Этому будет посвящена книга⁹, которую я отправлю Вам в Америку, если все сложится удачно.

«Вопрос о виновности» выйдет на следующей неделе. Надеюсь вскоре найти способ отправить его Вам. Он будет опубликован в Англии либо в переводе Драммонда, либо Голланча. Мой представитель, господин Шимански, сказал, что права на перевод действительны только в Англии и совершенно не касаются всего, что происходит в Америке. Я очень надеюсь, что он прав. Если нет, я буду вынужден дать делу обратный ход. Договор еще не подписан. В будущем возникнет та же проблема. Господин Шимански хочет издавать мои философские сочинения в издательстве Bless (или что-то похожее) в Лондоне. Но все, что Вы хотите или можете для меня сделать, безусловно, находится в приоритете.

29 июня

Ласки только что передал письмо от господина Филипса. Я пишу ему, что Вы – Ханна Арендт – имеете право распоряжаться всеми моими произведениями. Сегодня пришли первые экземпляры моего «Вопроса о виновности», постараюсь сразу через Ласки передать книги Вам и господину Филипсу.

Прошу простить меня за усталость и многословие. Но я верю: это все же лучше, чем ничего.

Ваш приезд – был бы подобен сказке – когда-нибудь непременно состоится! Мои мысли и радостны, и печальны: как Вы будете разочарованы! «Из юности…» как точна песня Рюккерта¹⁰.

От всего сердца

Ваш Карл Ясперс

1. Арендт Х. Об империализме // Арендт Х. Скрытая традиция. М.: Текст, 2008, с. 13–38.

2. Возможно, речь идет о немецком издании текста Arendt H. The Seeds of Fascist International // Jewish Frontier, Juni 1945, pp. 12–16; Арендт Х. Семена фашистского интернационала // Арендт Х. Опыты понимания. М.: Издательство Института Гайдара, 2018, с. 261–276. В архиве Я. соответствующий немецкий текст не сохранился.

3. Протоколы сионских мудрецов, предположительный план по установлению иудейского господства. Составитель поддельного текста неизвестен. Книга сыграла важную роль «повода» для преследования евреев еще до прихода нацистов к власти.

4. Роман «Бесы» Достоевского (1821–1881) опубликован в 1871–1872 гг.

5. Бенджамин Дизраэли (1804–1881) – английский политический деятель, премьер-министр консервативной партии 1874–1880 гг.

6. Имон де Валера (1882–1975) – ирландский политический деятель, на протяжении многих лет министр-президент, позже президент Ирландии.

7. Антониу ди Оливейра Салазар (1889–1975) – португальский политический деятель, с 1932 г. премьер-министр.

8. См. п. 22 и 23.

9. Проект так и не был осуществлен.

10. Ruckert F. Ausgewahlte Werke in sechs Banden. Bd. 2. Leipzig, 1916, p. 338.

42. Ханна Арендт Карлу Ясперсу9 июля 1946

Дорогой Почтеннейший,

Как раз вечером накануне моего отъезда приехал Джо Майер и передал прекрасное письмо и обе брошюры (о них далее) и две фотографии Вашей жены, которые пробудили во мне теплые воспоминания о прошлом, но которые я сразу вернула ему, поскольку они предназначались для племянниц, и три Ваших размытых портрета, на которых Вас, несмотря на размытость, можно без труда узнать. Конечно, он в своей наивно-невинной манере обо всем нам рассказал, и мы устроили настоящий праздник с виски и вином, в которых я – very conveniently – смогла утопить обиду и гнев за то, что это он, а не я, только что побывал в Гейдельберге.

Сперва о Вашем письме. С каким облегчением я прочитала Ваши слова о статье в PR.¹ По многим причинам, но и – apropos Ваши слова о том, что «нет учеников» – потому что до сих пор, по прошествии стольких лет, во мне, а точнее в моих воспоминаниях, все еще живет студенческий страх быть «учеником», – и я опасаюсь отправлять Вам свои тексты, которые, в сущности, были написаны под влиянием Ваших идей. Тогда мы были почти убеждены, что о любом «ученике» Вы можете сказать лишь одно: «Он совершенно ничего не понял».