Письма Чехова к женщинам

Сегодня подавали мне изысканный обед — благодаря твоему письму, вероятно. Куриные котлеты и блинчики. Язык, который мы купили у Белова, испортился в дороге, или по крайней мере кажется испортившимся: издает запах.

Господь тебя благословит. Не забывай меня, ведь я твой муж. Целую крепко, крепко, обнимаю и опять целую. Постель кажется мне одинокой, точно я скупой холостяк, злой и старый. Пиши!!

Твой Antoine.

О. Л. Книппер — А. П. Чехову

2-ое ноября утро 1901 г., Москва

Доброе утро, дорогой мой, нежный мой! Всю ночь во сне видела, как тебя провожали из Москвы: масса народу, депутации, речи, стихи, сутолока. Ты стоишь на крыльце в синем костюме и щуришься…

И вчера весь день ждала письма, и напрасно. Значит, ты мне не писал по приезде в Ялту. Я начинаю беспокоиться.

Вчера вечерком сидел у нас Членов. Он меня как-то чуждается, т. ч. я уходила в кабинетик и писала письма. Часов в 9 он ушел. Маша мне мыла голову, провозились долго и потом легли спать. Завтра мы обедаем у Лужских.

Вчера утром смотрели с Вишневским квартиру, кот. он нам сватает. Очень высокие комнаты с водяным отоплением, с электрич. освещением — 5 комнат, — из кот. очень большая столовая и Машина комната, остальные длинные и узкие. Окна огромные. В нижнем этаже — ступеньки 4. Одну комнату мы бы сдали. Квартира ходила 1300 р., но отдадут за 1100 или 1200 с отоплением. Выйдет почти на одно с нашей. Не знаю, как и что будет. Скучно все это. Поищем еще квартир.

На репетициях скука, тоска и у меня делается скверное настроение от них. Санин орет, кричит, стучит. Сегодня назначена беседа о костюмах. Я скажу Станиславскому, чтоб взяли от меня Юлю, — Марья Петровна теперь отдохнула и может ездить на репетиции. Сегодня играем «Три сестры». «Крамер» идет ничего себе. Молодежи учащейся нравится.

Я вчера писала Елене Никол. Андреевской — помнишь, на кумысе две сестры? И до такой степени живо я почувствовала санаторный воздух, наши прогулки и как мы с тобой на крылечке посиживали и наши длинные обеды и все типчики санаторские! И мне было приятно вспомнить.

Скоро я получу письмо от тебя? Мне пусто без твоих писем.

Целую тебя, родной мой. Не кисни, не хандри, думай о весне. Не отвыкай от меня. Начал работать или нет? Пиши обо всем. Как сад? Не простудился ли, когда ехал на лошадях? Ради Бога не скрывай, я ведь не дура.

Не сердись, что пишу тоскливые неинтересные письма, придет другое настроение — посмешнее буду писать. Поцелуй мамашу.

Люблю тебя, мой нежный.

Твоя собака

А. П. Чехов — О. Л. Книппер

2 ноября 1901 г., Ялта

Милая собака моя, здравствуй! В письме своем ты спрашиваешь, как погода, как журавли, как Могаби. Погода тихая, теплая, но туманная, Могаби скрылась за туманом, про журавлей я тебе уже писал (их двое); сад в хорошем состоянии, хризантемы цветут, розы — тоже, — одним словом, житье малиновое. Вчера и сегодня, все эти дни, читаю корректуру, которая опротивела мне, и только что кончил, совсем уже кончил, так как больше уже не пришлют [212].

Я здоров, но вчера и третьего дня, вообще со дня приезда моего сюда, мне было не по себе, так что вчера пришлось принять ol. ricini. А что ты здорова и весела, дуся моя, я очень рад, на душе моей легче. И мне ужасно теперь хочется, чтобы у тебя родился маленький полунемец, который бы развлекал тебя, наполнял твою жизнь. Надо бы, дусик мой! Ты как думаешь?

Скоро Горький будет проездом в Москве. Он писал мне, что 10 ноября выедет из Нижнего. Твою роль в пьесе он обещает изменить, т. е. сделать ее шире, вообще обещает немало, чему я рад весьма, так как верю, что пьеса от его переделок станет не хуже, а много лучше, полней. Когда придет к вам тот человечек, который ест одно постное [213], то скажи ему, что кланяется ему Попов [214] (которому вырезают из носа полип). У Льва Ник. я еще не был, поеду завтра [215]. Говорят, что он чувствует себя хорошо.

Оля, жена, поздравь меня: я остригся!! Вчера чистили мне сапоги — это в первый раз после моего приезда. Платье не было еще в чистке. Но зато я каждый день меняю галстук и вчера мыл себе голову. Вчера вечером был у меня Средин Леонид; сидел и молчал, потом ужинал. С ним был Бальмонт. Сегодня утром приходил чахоточный грек лечиться. Я надоел тебе? Ты сама приказала мне писать тебе все подробности, вот я и пишу.

Посылаю тебе афишу из Праги, насчет «Дяди Вани». Мне все думается, что бы такое послать тебе, да ничего не придумаю. Я живу, как монах, и одна ты только снишься мне. Хотя в 40 лет и стыдно объясняться в любви, но все же не могу удержаться, собака, чтоб еще раз не сказать тебе, что я люблю тебя глубоко и нежно. Целую тебя, обнимаю и прижимаю тебя к себе.

Будь здорова, счастлива, весела!

Твой Antoine

О. Л. Книппер — А. П. Чехову

3-е ноября, утро, 1901 г., Москва