Письма человека, сошедшего с ума

— Вдь, дйствуя такъ, какъ предлагаешь ты, можно дойти до того, что общее собраніе смнитъ всхъ директоровъ и управляющаго, а вслдъ за ними полетимъ со своихъ мстъ и мы, такъ какъ новое начаіьство возьметъ и новыхъ подчиненныхъ, особенно, если оно увидитъ, что эти подчиненные склонны выносить соръ изъ избы. Это вдь значить лишить людей куска хлба…

Когда ты договорилъ эту послднюю фразу, я повернулся къ теб спиною и пошелъ къ выходу: намъ дальше нечего было говорить. Ты договорился до того, до чего договаривались взяточники старыхъ временъ, говорившіе въ свое оправданіе: «жена, дти». Да, если кусокъ хлба длается человку дороже всего, то отчего же и не идти воровать, грабить, убивать, подличать…

— Нтъ, голубчикъ, у тебя нервы разстроены, теб нужно отдохнуть, — говорилъ ты, слдуя за мною.

Потомь ты еще что-то говорилъ мн ласковымъ, дружескимъ тономъ, но я спшилъ одться и не обращалъ на тебя вниманія. На улиц ты протянулъ мн руку на прощаньи, но я слъ на дрожки и даже не взглянулъ на тебя. Ты для меня умеръ, какъ старый товарищъ, какъ единомышленникъ, какъ другъ. Передо мною стоялъ другой человкъ, и этого человка я начиналъ презирать…

«Бдняга, какъ онъ сталъ все преувеличивать, какое общественное значеніе придаетъ онъ каждой мелочи, съ какимъ паосомъ онъ говоритъ о всякихъ житейскихъ пустякахъ!»

Эти восклицанія сорвутся у тебя съ языка, когда ты прочтешь все написанное мною выше, въ этомъ случа ты сойдешься во мнніи со всмъ нашимъ обществомъ, такъ какъ эти восклицанія сорвутся съ языка не у одного тебя, а у каждаго, такъ-называемаго порядочнаго человка, которому попадется въ руки это письмо. Дйствительно, изъ-за чего я волнуюсь, изъ-за чего кипячусь? Изъ-за того, что ты начинаешь поступать такъ, какъ поступаютъ вс другіе практическіе порядочные люди, что ты не плывешь съ ними по одному теченію, что ты не вступаешь въ борьбу съ тмъ грязнымъ потокомъ, который уже затянулъ въ омутъ биржевыхъ продлокъ, желзнодорожныхъ мошенничествъ, банковыхъ кражъ тысячи и тысячи молодыхъ жертвъ!

Стоитъ ли изъ-за этого волноваться? Вдь это такое будничное явленіе, вдь это все повторяется ежедневно, вдь теперь и счетъ потерянъ всмъ этимъ практикамъ наживы, Ковнерамъ, Струсбергамъ, Гулакъ-Артемовскимъ, Сдковымъ, Варшавскимъ. Коганамъ, Горвицамъ, Грегорамъ, Овсянниковымъ, Юханцевымъ. Кажется, нужно бы привыкнуть къ тому, что ихъ полчище все растетъ и растетъ, что и твой честный другъ дтства, и твой безупречный меньшой брать, и твой бывшій благородный учитель, и твой нравственно неиспорченный ученикъ идутъ на ту же торную дорогу, приводящую, въ конц концовъ, къ милліонному состоянію или къ ссылк въ Сибирь. И общество привыкаетъ къ этому, оно почти привыкло къ этому, и только иногда какіе-нибудь сошедшіе съ ума люди, подобные мн, бьютъ тревогу, волнуются, видя, какъ человкъ, еще вчера бывшій честнымъ, сегодня подаетъ руку помощи и содйствія мошенникамъ. Это, конечно, глупо и смшно въ глазахъ серьезныхъ людей, и намъ, безумцамъ, остается утшаться только тмъ, что у насъ еще осталось право давать нравственныя пощечины этимъ людямъ каждый разъ, когда они своею воровскою поступью подкрадываются къ общественнымъ богатствамъ, когда они, изгибая свою низкопоклонную спину, пробираются по скользкому пути къ карьер, когда они еще съ краской стыда на лиц и чувствомъ страха въ душ стараются оправдать себя въ глазахъ честныхъ безумцевъ, боясь, что эти безумцы въ порыв сумасшествія могутъ подставить имъ ножку при первомъ ихъ шаг на пути подлости, низкопоклонства, мошенничества и наживы.

Ты спросишь, можетъ-быть, меня: въ чемъ я вижу главный недостатокъ въ теб и въ подобныхъ теб людяхъ?

Я теб отвчу вотъ что: