Письма Ефимову

Жена Ручкана, очень невзрачная (что положительно характеризует Ручкана), чудесно устроилась. По специальности, 25 000. Боря очень повеселел. Он сочинил нечто такое, что Вы определили бы так «непонятные глупости».

Из всех литературных знакомых самые нормальные здесь — Вайль и Генис.

Об остальных расскажу при встрече. Материал имеется.

И наконец. У меня есть реальная возможность отношений с Голливудом. Очень неопределенная и, конечно, в результате — почти безнадежная. Но шанс есть. И организует это человек не пустой. Бешено сочиняю заявку. Очень хотелось бы с Вами (вами) повидаться. Леша опять не пишет. Зато стали доходить письма в Союз. И оттуда.

О'Коннор переводит мой большой рассказ. Сама предложила. Другой перевела Фридман. Очень хорошо. Иосиф пытается сунуть его в «Нью-Йоркер». Где-то в Техасе действует еще один малый. Говорят, на стене его висит карта Коми АССР.

И еще, я побывал в ФБР.

В общем, жизнь полна каких-то теоретических возможностей. Действительность же пока убога.

На «Либерти» все не очень удачно. Весьма напоминает улицу Ракова. [На этой улице в Ленинграде располагался Дом радио]. Новое же русское слово (и не новое, и нерусское) чуть выше «Лен. Правды», чуть ниже «Сов. Эстонии».

Эх, усесться бы в кресло, эх, в бывшей квартире Рытхеу и поговорить. [Квартира в доме на канале Грибоедова № 9, в которой Ефимовы жили перед эмиграцией. До Ефимовых в этом квартире жил писатель Юрий Рытхеу с семьей.)

* * *

Довлатов — Ефимову

28 ноября 1979 года

Дорогое мои, здравствуйте!

Утратив чувство собственного достоинства, пишу опять. Мы переехали. Вернее, перешли в ближайший корпус с матрасами на головах. Теперь у нас большая квартира. Можно всем одновременно поссориться.

Тел: 459-78-88. Адрес снаружи [т. е. на конверте].

Меня все беспрерывно обижают.

Перельман не отвечает. И не печатает мой рассказ, который сам же униженно выклянчил.

Горбаневская, подозревающая всех в отсутствии комплексов, тоже меня наобижала. (А заодно и Лену.) Сказала мне: «Лично я не испытываю по отношению к твоим рассказам большого энтузиазма». Мне энтузиазм и не требуется. Просто у меня лежит записка от Максимова:

«Присылайте все, что есть. Мы все тут ваши поклонники». Однако передвинули меня невесть куда.

А Горбаневская, между прочим, еще у нас с Аськой многократно живывала. При этом унижала меня (за интерес к фильму «Девять дней одного года, которые потрясли мир»), Асю (за наличие импортных вещей) и Асину маму, которая этого вполне заслуживала.

Шмаков тоже меня обижает. Он говорит: «Вы копошитесь, а надо действовать!» Он, конечно, человек сложный, и даже гомосексуалист, но что значит действовать — я не понимаю. Как действовать, если Степулковский из Лондона молчит, и даже «Руссика» меня не хочет издавать?

А я, между прочим, заканчиваю книжку. Заглавие — «Наши». Подзаголовок — «Семейный альбом». Это 14 рассказов о моих близких родственниках. Косвенный автопортрет, через родных и близких.

Я прочитал три выдающихся книги: «Избранное» Розанова, «Тропик рака» Миллера, а главное — «Планета м-ра Сэммлера» — Беллоу. Если не читали прочтите.

4-го декабря начинаются занятия на моих курсах. Обещали дать стипендию.

Ваш С.Д.

* * *

Довлатов — Ефимову

Январь 1980 года

Дорогой Игорь!

Сообщал ли я Вам об альманахе, который делают Шмаков с Поляком? (На фирменной бумаге которого из экономии пишу.)

Издание к юбилею Бродского (40 и 25). Называться будет либо «Шум времени» (из Мандельштама), либо «Часть речи». Кстати, что Вам больше нравится?

Они собрали достойный материал. Критериев было два — солидность, а также нрав юбиляра.

В результате собралась такая компания:

Ходасевич, Берберова, Лифшиц [Лев Лосев] (перевод статьи Иосифа), Татьяна Яковлева впервые обнародует письма Маяковского, Шмаков о Барышникове, Еремин, Рейн, двое американцев и т. д. Да, еще неопубликованные стихи Цветаевой и пр.

Направлений тоже два, одно юбилейное, второе ретроспективно-академическое.

Короче, не захочет ли Карл дать отрывок из «Бледного огня» в переводе Цветкова (Вашего соседа)?

Игорь, и Шмаков, и Гр. Поляк — снобы. То есть, ничего рискованного, самодеятельного и позорного не будет. Пусть бы Карл согласился. И Цветков тоже.

Мне нравятся его стихи, и Грише тоже, но Лифшиц сказал, что Бродскому они не очень. Хотя, видимо, дела обстоят несколько сложнее. Иосиф, мне кажется, не любит соизмеримых авторов. В следующем же номере альманаха Поляк охотно поместил бы его стихи. А пока очень заинтересован в «Бледном огне». Сделайте что-нибудь…

Как человек американский коснусь взаимообразия. Газета наша выходит, окончательно и бесповоротно. Деньги есть. Седых дает нашу рекламу, четыре раза по полполосы. Некрасов, Максимов, Турчин, Коржавин и прочие именитые люди надавали материалов.