Письма Ефимову

Ноябрь 1983 года

Дорогие Игорь и Марина!

С гулянкой покончено. Снова укололся и занимаюсь делами.

Крупные европейские государства слегка одумались, а именно — Франция хочет права. Всегда любил страну Монтеня.

Интервью мое на 20 страницах — отвергнуто почти всеми изданиями. И дело, как полагает агент, не в качестве интервью, а в недостаточной известности. Зато вчера приезжал какой-то типус из «Дейли ньюз», спрашивал насчет Орвелла и наступающего 1984. Я говорил какую-то чушь. Рекомендовал Вас, Игорь, как интеллектуала, но он сказал — нет времени. В общем, халтурщик.

Чтобы подтянуть английское издание «Зоны», я дописал большой рассказ, комедию из лагерной жизни (прилагаю). Послал это дело Максимову в ответ на две рецензии. Максимов через Иверни ответил, что я полный негодяй, но что рассказ смешной, и будет напечатан в 39-м номере.

Чек на семнадцать долларов с энтузиазмом высылаю.

Надеюсь, Вы не огорчитесь, получив ардисовскую книжку. Синее пятно на обложке и замена шрифтов лишили меня сна дня на четыре. Больше в «Ардис» ничего не дам, хоть и ссориться не буду. Деньги Карлуша Лене не отдает, напомнить стыдно. А то в контексте событий получается: «Верни, пока не помер».

С папашей я примирился. Тем более что его жена Люся — очень добрая и помогает нам с ребенком. Вообще, Коля очень скрашивает жизнь.

Основная трудность с папцом — не грубить. Выслушивать панегирики Михаилу Дудину, Надежде Поляковой, даже сраному Хаустову — и не посылать. Это нелегко. Но это, блядь, долг.

Вашу статью в «Ньюйоркер» обязательно передам, и скоро, потому что в декабре выходит у них мой рассказ и меня должны вызвать — подписать гранки (рассказ про братца). Денег уплатили — 4300. Мне досталось — 1800.

Неловкости в этом нет, особенно сейчас. Прежняя редактор была как Лена Клепикова, миловидная, таинственная, с богатой внутренней жизнью. Она так странно усмехалась, что, будь я в Союзе, то подумал бы, что надо трахнуть. Недавно она ушла из журнала — писать собственную прозу, говенную, как утверждает Аня Фридман. Нынешняя редакторша, Линда Эшер, худая курящая дама с фронтовой жестикуляцией, как бы — Бетти Шварц, тип — более мне понятный. Отношения с ней более знакомые и простые: кашель, комплименты, бескорыстное старческое кокетство. Кроме того, я подарил ей самовар. Короче, передам с надлежащими сопроводительными словами.

Число газет и журналов в Нью-Йорке — удвоилось. Сочувствую я только Рубину и Палею. Иногда что-то делаю для них. Дал отрывок из «Заповедника» с Вашим адресом (прилагаю).

Дела, в общем, идут. Обнимаю и т. д.

Ваш С. Довлатов

* * *

Ефимов — Довлатову

2 декабря 1983 года

Дорогой Сережа!

Спасибо за письмо и за хлопоты. Как Вы наверное знаете по себе, после каждого редакционного отказа — какой бы безнадежной ни была попытка хочется выпятить желваки и процедить что-нибудь вроде: «Они еще пожалеют!» Но нет — не пожалеют. Жалеть всегда будем мы.

Приложение-продолжение «Зоны» прочитал. Действительно, смешно, жаль, что не вошло в русское издание. Книгу «Наши» тоже читаем с удовольствием. Однако что за цена? В рекламе «Руссики» она стоит 4.95. Это «Ардис» так распорядился? Кстати, американские друзья переслали мне их последнюю рекламную открытку в пять строчек, смысл которых: «Помогите!!! закажите хоть что-нибудь». Я чувствовал уже давно, что они опять взяли надрывный темп, не представляю, как его можно выдержать при нынешнем состоянии рынка.

После публикации отрывка из «Заповедника» пришел один заказ.

Насчет приезда в Нью-Йорк ясности еще нет. То есть нет повода ехать. Но не исключено, что появится. Тогда испытаем раскладушку.

Из серьезных новостей: я стремительно погружаюсь в работу над новой книгой — документально-исторической-современной-бестселлерной. Тема, название — абсолютная тайна, потому что довольно легко украсть. В связи с этим пришлось отложить проекты трех других больших книг.

Всего наилучшего, поклоны семье, дружески

Игорь.

* * *

Довлатов — Ефимову

7 декабря 1983 года

Дорогой Игорь!

Я страшно завидую тому, что Вы пишете толстую книгу, да еще — «отложив проекты трех других». Я не пишу ничего уже месяца три, жизнь моя полностью отображена, фантазия отсутствует. Писать рассказы, не тяготеющие к циклу, технически бессмысленно. Короче, занимаюсь только халтурой и письмами. Чаще всего лежу, и сынок танцует на моем пузе.

Цену на «Наших» установил, естественно. Карл, и я даже не знаю, хорошо это или плохо. С Леной они наконец расплатились и прислали новый том Булгакова, работа жуткая, зироксы с пожелтевших советских газет 30-х годов. Я Лене советую хотя бы повысить расценки, но она решительная только со мной. Грех говорить, но болезнь Карла стала его броней.

Вы говорите, нет повода ехать в Нью-Йорк. А конференция? Разве это не ближе, чем Канзас, где Вы, поди, жили в гостинице и ели в ресторане?