Письма Ефимову

Всех обнимаю. Привет Анне Васильевне.

Ваш С.

[…]

Р.Р.S. Распечатал письмо, чтобы сообщить Вам следующее. Как Вы, может быть, знаете. Тополь и Незнанский издали свои совместные детективы на десяти языках. Затем они, естественно, поссорились. И вот теперь выпустили по отдельной книжке, и обе хорошо переводятся и продаются. Тополь — гнида и ничтожество, а Не-знанский — хороший, простодушный и доброжелательный человек. Недавно показал свой детектив по-японски и по-шведски. Его приняли в особую писательскую организацию — «Мистери райтерс» и т. д. Он, вероятно, связан с детективными издательствами и агентами. Причем детективы у него и у Тополя не совсем пошлые, а с идеями и с нравственностью, условно — ближе к Ле Карре, чем к Агате Кристи. Короче, я уверен, что он захочет Вам посодействовать насчет «Арх[ивов] стр[ашного] суда». Могу ли я с ним предварительно поговорить на эту тему? Он живет в Джерси, но часто бывает в Н.Й. Вы бы захватили в ноябре с собой кусок на англ. языке и мы устроим встречу с Незнанским. Странно, что мне это раньше в голову не пришло, он очень идет в гору. Жду распоряжений.

С. Довлатов.

* * *

Довлатов — Ефимову

4 октября 1984 года

Дорогой Игорь!

Деньги с благодарностью высылаю.

Копий с собственных писем я не делаю (кроме особых случаев), но чужие письма храню, хоть и в беспорядке. Когда-нибудь разберу их по личностям или по темам: комплименты, поношения и т. д.

Рвать отношения с Лешей по собственной инициативе я никогда не буду, но боюсь, что он сам эти отношения заморозит или уже заморозил. О таких вещах всегда неприятно и унизительно говорить, но Леша не раз вел себя бесцеремонно по отношению ко мне. Я всю жизнь охотно иду на неравные отношения, но открытое пренебрежение меня не вполне устраивает. Я уж не говорю о любимом Лешином занятии — обременить какой-нибудь просьбой, а затем сознаться, что особой надобности он в этой просьбе не имел. Скажем, попросить достать какую-нибудь книгу (а в Нью-Йорке это значит — потерять день), и затем написать, что книга — говно и что он не смог прочесть больше двух страниц. Извините за мелочность примера.

Обойма русских писателей для статей в центральной прессе укомплектовалась по совершенно банальным принципам. С Бродским все ясно. Аксенов — самый знаменитый русский из не гениев. Я, единственный, всегда в Нью-Йорке, то есть, физически доступен. Львов — невероятный, фантастический проныра. Алешковского всегда тянет за собой Иосиф. И т. д.

Слава Саши Соколова, попавшего в литературу по величайшему недоразумению, закатилась, боюсь, рано утром 24 сентября нынешнего года [в день смерти Проффера].

Вообще, я довольно много уже беседовал со здешними журналистами, в том числе и со знаменитыми, и меня поразило, до какой степени они настораживаются, услышав новые имена. В разное время я называл им Гиршина, Бахчаняна, Вайля с Генисом, Люду Штерн, того же Вас, и всегда у них на лицах выражалось смятение и неловкость. Они хотят писать о тех, о ком они уже читали в других статьях. Все же для Америки это странно, а может быть, не очень.

То, что роман Аксенова набирается в «Панораме» — естественно. Во-первых, Аксенов — почетный друг «Панорамы», вроде Максима Горького в колонии Макаренко. В одной заметке Половец даже называет Аксенова «Василий Павлыч», верх интимности. Кроме того, в «Панораме» работает дочка Майи — Алена, косенькая, но очень милая и простая женщина, даже не верится, что она — потомок номенклатуры. Алена могла устроить такой заказ.

Лена в общей сложности набирала для Проффера раза три или четыре, максимум. За исключением моей книжки «Наши», это была полиграфически тяжелая работа, со многими шрифтами, огромными страницами (Булгаков) и слепыми оригиналами при сравнительно низких расценках, установленных, впрочем, самой же Леной, а не Карлом. Карл никогда не торговался, никогда не торопил, писал милые письма, хвалил качество работы, но очень долго не расплачивался, а в последний раз настолько долго, что я написал ему письмо с просьбой расплатиться. Вы догадываетесь, чего мне это стоило. Должен сказать, что эти томительные ожидания меня раздражали. Хотите верьте, хотите нет, но мне проще подарить человеку 300 долларов, чем дать ему их взаймы на неопределенный срок, потому что в этом случае ты, с одной стороны, не знаешь, можно ли рассчитывать на эти деньги, а с другой стороны, не получаешь кайфа от сознания широты своей натуры.

Короче, Лена, конечно, не решится отказать Эллендее в выполнении заказа, если таковой последует, но и заинтересованности особой нет, скорее — наоборот. Работа сейчас какая-то появилась, и если Лена будет зарабатывать 150 долларов в неделю (выплата за машину + нянька), то этого достаточно. И так она зеленая и чахлая. А у меня сейчас, тьфу, тьфу, тьфу, положение на радио стабильное.