Письма Григория Сковороды Михаилу Ковалинскому (СИ)

Плутарх говорит: "Как поддельные предметы, выдаваемые за золотые, подражают блеску и сиянию золота, так и льстец, подражая приятности и прелести друга, всегда представляется веселым и сияющим, никогда не оказывая сопротивления, никогда ни в чем не отказывая". Поэтому не тотчас мы должны подозревать в лести тех, кто хвалит: своевременная похвала прилична другу не менее, чем порицание. Тем более угрюмость и склонность все порицать есть нечто чуждое дружбе и приятельским отношениям. Кто же, доброжелательно к нам относясь, свободно и решительно отзывается с похвалою о том, что достойно похвалы, - от этого человека мы легко переносим и принимаем и порицание, полагая, что тот, кто свободно высказывает похвалу, выражает порицание лишь под давлением необходимости (чем ты блистаешь, то и отражаешь).

Дражайший мой Михаил!

Так как в настоящее время мне нечего тебе сказать, то через мое посредство с тобою будет беседовать наш Плутарх - муж, исполненный веры и очарования, и глава тех, которые посвятили себя благородным думам, этим очаровательным Каменам и небесному Геликону. Но неужели тебе не кажется странным, даже чрезвычайно странным то, что у меня, друга, не хватает слов, в особенности для тебя? Что касается меня, то такого человека я считаю пустым, чем самую философскую пустоту. Но разумеется, когда я принимаюсь писать тебе, я стараюсь держать себя в рамках, а не стремлюсь к многословию. Я принадлежу к тем, которые настолько ценят друга, что ставят его превыше всего и признают друзей, как говорит твой Лелий(римский деятель), лучшим украшением жизни.

Каждого влечет свое пристрастие.

Я презираю Крезов(царь Лидии), не завидую Юлиям(римский государственный деятель), равнодушен к Демосфенам(прославленный оратор), жалею богатых: пусть приобретают себе, что хотят! Я же, если у меня имеются друзья, чувствую себя не только счастливым, но и счастливейшим. Что же поэтому удивительного в том, что для меня нет ничего сладостнее, как болтать с другом? Лишь бы бог укрепил меня в своей добродетели, лишь бы он сделал меня достойным человеком, себе дружественным, ибо добрые люди являются друзьями божиими и только среди таких хранится высший дар, разумей - истинная дружба. Ко всему прочему мне нет никакого дела.

Будь здоров, дражайший, и люби источник всякой сладости - добродетель вместе с добрыми науками, и воздавай нам любовью за нашу любовь!

Твой Григорий Саввич

В праздник Иоанна Златоуста, января 27-го

27

Эпиграмма

Когда Венера, сопровождаемая своим Купидоном,

Встретилась однажды с девятью музами,

Она обратилась к ним с такими словами:

"Меня чтите, о музы: я первая из всех богов,

Мою власть признают все боги и люди".

Так сказала Венера. А музы: "Но над нами ты не властна.

Музы чтут святилище Геликона, а не твое царство".

Дражайший мой Михаил!

Радуйся в Господе!

Встав за два часа до утренних молитв и сам с собою беседуя между прочими благочестивыми размышлениями, составил я эпиграмму. Помню, среди греческих эпиграмм я читал такую, когда находился в монастыре св. Сергия. Будучи не в силах ее припомнить, я своими словами выразил тот же смысл. Мне кажется, она прекрасно и возвышенно говорит о святилище муз и достойна быть спетой сегодня, когда мы чтим память трёх великих учителей вселенной. О если бы и нам, мой Михаил, удалось достигнуть такой же вершины добродетели!

Этого желает тебе Григорий.

Января 30

Если в греческих словах, как они здесь написаны, я допустил ошибку, исправь и сообщи мне. Нет ничего дороже этого и знай это: рука руку моет.

1763, в день трех святых: Василия, Григория, Иоанна.

28

[1763 г.]

Из тысяч пословиц Эразма

Аристотель, Большая Этика, гл. 2

Когда мы хотим выразить высшую степень дружбы, мы говорим, что моя душа и его душа - одно. То же говорится в другом месте той же книги: друг, как мы говорим, - наше второе я.

Но послушай и из Плутарха. Рассказывают, что обезьяны, пытаясь подражать людям, перенимают их движения и воспроизводят их пляски. Льстец же, подражая другим, их обманывает, прельщает, но не всех одинаково. С одними он пляшет и поет, к другим присоединяется в качестве товарища по палестре(гимнастическая школа в Греции) и по физическим упражнениям. Если он имеет дело с юношей, преданным литературным и научным занятиям, он весь в книгах, отпускает бороду (философскую) до самых пят, носит плащ, оставляет развлечения, на устах у него числа и прямоугольники да треугольники Платона.

Желаннейший Михаил!