Письма и документы (1917-1922)

Сейчас мы стоим перед "похабным" миром, перед похабной политикой вообще. Абрамович дал теоретическое обоснование этой политики. Если мы не отречемся от нее, история нам [этого] не простит.

Слово предоставляется докладчикам для заключительных речей.

Речь Потресова

В наших речах не чувствуется той развертывающейся колоссальной драмы, которая, казалось бы, должна занимать теперь центральное место. Идет ожесточенная борьба за Учредительное Собрание. Вот об этом почти ничего не говорится, и я сомневаюсь, является ли для интернационалистов вопрос о защите Учредительного Собрания центральным, иначе мы не слышали бы речей на [в] защиту соглашения с теми, кто готовит разгон Учредительного Собрания, когда на это соглашение не идут ни энесы, [н]и даже эсеры, оказывающиеся гораздо более твердыми, чем мы.

Мартов (с места): Кадеты в этом вопросе еще тверже!

Потресов. Да, кадеты более нас тверды в защите свобод и демократии --это их заслуга, -- я не боюсь это сказать, -- в наши дни, когда народу внушают мысль, что большинству народа подчиняться следует лишь тогда, когда его мнение согласно с твоим. Я слышал недавно на собрании рабочих фразу: "Довольно с нас, поездили, теперь будем ездить мы". И это пролетарское движение? Нет, это мелкий хозяйчик берет верх над рабочим! Тов. Абрамович советовал нам "бросить рабочий класс". Нет, мы не бросим. Мы, правда, не представляем всего рабочего класса, но мы представляем его авангард.

Но неверно, что наш рабочий класс навсегда прирос к идеям максимализма. Поворот неизбежен: он уже начинается, и в надежде на него мы должны строить свою тактику. Это не будет такой поворот, о котором говорил тов. Дан, -- что мы-де, воюя с большевистскими вождями, будем помаленьку-полегоньку причесывать большевистские массы. Это будет катастрофа! Сейчас происходит подведение против большев[изма] с его азиатчиной [неразборчиво]тва. Когда станет очевидным, что большевизм ничего дать не может, -- тогда рабочая масса может метнуться далеко вправо, прочь от социализма вообще. Большевизм станет тогда ненавистным не только в глазах буржуазии, но и для рабочих. Чтобы эта ненависть не шла и на нас, мы должны отмежеваться от большевизма.

Наш долг теперь пойти в рабочие кварталы и сказать прямо и открыто, что у нас нет ничего общего с большевизмом. Да, с буржуазной демократией у нас больше общего, чем со Смольным. Так было и на Западе. Там социал-демократия чаще выступала в ряде вопросов вместе с либералами, чем с анархистами, и никогда не выступала с теми, кто социализм обозвал "социализмом дураков"; наш же большевизм именно таким "социализмом дураков" и является.

Борьба за демократию должна стать основой нашей политики.

Здесь говорили о контрреволюции. Я утверждаю, что вы реально сформированных контрреволюционных сил за пределами большевизма не встретите. Но в Смольном вы найдете контрреволюцию, представленную персонально десятками разоблаченных и сотнями неразоблаченных. Симбиоз Смольного и департамента полиции продолжается. Большевизм нельзя причесать. Его можно сломить, но согнуть нельзя.

Сбросьте шоры, посмотрите: при самодержавии, для того чтобы наше движение было сильно, мы [неразборчиво] его на одном лозунге: Долой самодержавие! Да здравствует Учредительное Собрание! Так же должны поступить и теперь, концентрируя массы вокруг лозунга: Да здравствует Учредительное Собрание! Долой самодержавие Смольного!

С места: Чем свергнуть его?

Потресов. Чем угодно. Если сил нет, то это не значит, что мы должны примириться, как не примирялись мы с самодержавием при Николае649. Если у нас тогда не было сил свергнуть, мы все же боролись, спасая честь социал-демократии. Нужно спасать ее и теперь.

Председатель тов. Крохмаль сообщает, что Красной гвардией захвачен Комитет демократических организаций650 на Литейном

No 21. Всех приходящих арестуют. Между прочим, среди арестованных одиннадцати человек член съезда тов. Мысков.

Речь Мартова

Мартов начинает с возражений предыдущим ораторам.

Потресов предлагал бороться с большевиками так же, как западноевропейские социалисты борются с антисемитизмом. Но сейчас речь идет лишь о том, примкнуть ли к буржуазии для подавления большевизма или бороться самим путем критики.

Западноевропейские социалисты боролись с социализмом, когда он охватывал рабочих, последним путем. Жорес предлагал даже соглашение и был поддержан в этом Каутским.

Левицкий говорит, что нельзя "приспособляться". Нет, в известном смысле надо: надо действовать в зависимости от обстановки. В основе большевистского движения лежит неспособность коалиции осуществить задачи революции. Факт показывает, что многое можно было сделать, но это не было сделано из-за сохранения коалиции. Вот, например, Троцкий добился теперь освобождения Чичерина651. А что было сделано в вопросе о регулировании промышленности и др[угих] вопросах?

Сводить большевизм к авантюре -- значит, закрывать глаза на действительность.