Письма и документы (1917-1922)

Был несказанно рад, получив Ваше письмо, и весьма благодарен за его обстоятельность, давшую нам яркую картину того, что делается в Париже. Сейчас написал семилистовое письмо Павлу Борисовичу и, кажется, целиком опустошил себя. Вы его, конечно, прочтете* и ознакомитесь с нашими последними событиями.

О чем писать еще? Атмосфера у нас, разумеется, удушливая. [...] По моему мнению, все люди стали глупее, а большевики, которые отличаются от других тем, что не ощущают тоски по печатному слову, -- больше других. Думаю, что лет 15 такого режима достаточно, чтобы люди покрылись шерстью и залаяли. Шерстью, впрочем, может быть, понадобится покрыться раньше ввиду истощения тканей. Но не надо думать, чтобы жизнь материальная стала много труднее, чем была в момент Вашего отъезда. Правда, цены сейчас: хлеб 500 руб., сахар 5 000, масло 2 000 фунт, яйцо 75 руб. штука и т. п" чашка кофе 250 руб., белая (серая) булочка 150 руб., коробка папирос (20 штук) 750 руб., коробка спичек 120 руб., извозчик не менее 3 000 руб., "вольный" парикмахер 400 руб., починка ботинок от 1000 до 5 000 руб., дрова 30 000 сажень; но существование нашего "среднего" круга вряд ли много ухудшилось. Мяса часто не едим целыми месяцами, главный продукт питания -- пшенная каша; но пропитание достаем себе не с большими трудностями, чем ранее. Достигается это тем, что, вопреки всем декретам и всем "нивеляторским" тенденциям наркомпрода241 все шире распространяется "паек", получаемый рабочими и служащими. Только этот паек, в некоторых ведомствах очень почтенный, и позволяет хозяйствам вроде нашего (живу с Аб. Никиф., Ритой242 и Женей243 и все, кроме Риты, получаем пайки: я

*Попросите его переслать Вам.

по "Социалистической академии")244 сводить концы с концами, почти не прибегая к вольному рынку. Все это, конечно, достигается на счет какой-то части -- части рабочих, многих служащих и бывших, непристроившихся буржуа --которые форменно голодают. Спекулянты же, люди, нажившиеся в начале революции, врачи с практикой и т. д., кормящиеся вольным рынком, тратят сумасшедшие суммы на поддержание жизни -- 400-500 тысяч в месяц, а то и более. Заработки -- номинально -- ничтожны: высшая тарифная ставка 4 800 в месяц, путем "премий", "сверхурочных" ее натягивают до 15-20 тысяч очень часто; есть "спецы", особенно в жел.-дор. и военном ведомствах, коим открыто платят 50 и 100, а то и 400 тыс. в месяц! Зато сеть швейцары, сторожа, машинистки, которые реально получают 1 500 и 2500 в месяц. Неравномерность в реальных доходах стала громадной. Что касается "комиссарского сословия", то его высший standart of life245 обусловленный льготными получками продовольствия, уже почти не скрывается или скрывается гораздо менее, чем в прошлом году. Люди, как Рязанов и Радек, как Рыков, раньше ведшие борьбу с "неравенством", теперь не скрывают на своем столе белой булки, риса, масла, мяся и (у Радека и Рыкова} бутылки доброго вина или коньяка. О Караханах246, Каменевым, Бончах247, Демьянах Бедных248, Стекловых249 и говорить не приходится: эти жируют. Только Анжелика250, Бухарин251 да Чичерин252 -- из звезд первой величины -- еще выделяются "простотой нравов". Поселенный в "советском отеле" брат Садуля253 (есть такой чин; он виноторговец) был по распоряжению Карахана переведен на положение "выздоравливаюшего", то есть изъят их общей столовой отеля, где кормят тухлым супом, и получил право заказывагь, что захочет: и вот он ежедневно по словарю заказывает: "бифштекс с спаржей и луком" или "телячья котлета зеленым горошком", и комендант ему все это доставляет из Охотного254, наживая сам примерно 100% (все ставится в счет Комиссариату иностранных дел). Это пример мне лично известный, вероятно, один из многих. Званые ужины, где общаются лесопромышленники и т. п. публика с "ответственными работниками" и где по счету заплачено несколько сот тыс. руб., считаются в порядке вещей. Есть даже санатории (немногие: привилегированные), где рис, масло, балыки, осетрина и икра -- обычный предмет питания.