Письма и документы. 1917–1922

Ю. Мартов. Линия социал-демократии

Октябрь

В качестве марксистской рабочей партии РСДРП отнеслась отрицательно к перевороту 25 октября. Наша марксистская программа считала единственным путем, ведущим действительно к социализму – путь утверждения последовательной демократии (не формальной буржуазно-парламентской демократии, оставляющей забронированными целый ряд цитаделей политического господства имущих, а системы учреждений и социальных мер, обеспечивающих подлинное проявление и господство воли трудящегося большинства народа). Она как утопию, ведущую к неминуемому разгрому, отвергала мысль о «скачке» к коммунистическому хозяйству на основе убогих производственных отношений современной России.

Но коммунисты захватили власть, опираясь на стихийное возмущение рабочих и солдатских масс нерешительной внешней политикой коалиционных правительств, на недовольство значительной части крестьянства их аграрной политикой. Это обстоятельство делало всякую борьбу против октябрьского переворота борьбой внутри рабочего класса и трудящихся масс вообще. Для партии, желавшей оставаться пролетарской и сохранить под ногами базис революции, отсюда вытекало с железной необходимостью заключение: стремясь отвлечь от большевизма и его программы следовавшие за ним рабочие и крестьянские массы, партия должна была заранее отказаться от таких действий, которые могли бы сделать раскол и борьбу внутри рабочего класса рычагом в руках помещичьей и капиталистической контрреволюции, естественно напрягавшей все силы, чтобы движение против большевизма сделать исходным пунктом для возвращения утерянных позиций и для удушения всей революции.

Этим сознанием диктовались первые принципиальные решения прежнего Центрального комитета, выдвинувшего немедленно вслед за октябрьским переворотом лозунг «соглашения всех социалистических партий» и «общесоциалистической власти» и сделавшего все от него зависевшее, чтобы лозунг этот, встретивший горячую поддержку и в пролетариате столицы, и в армиях фронта, был принят победившей партией и правым крылом социалистов. Этот момент в жизни партии отмечен выходом из состава ЦК его меньшей половины – акт, который провел отныне нестирающуюся борозду между политикой, всецело и без оглядки ориентирующейся на выпрямление линии революции путем ее дальнейшего развития, и той, которая стремится вернуть все общественное развитие назад к «здоровому капитализму» и «национальному объединению», существовавшим если не в действительности, то в иллюзиях кануна и первых дней февральской революции.

В самые дни переворота партийная линия нашла свое выражение в усилиях всех партийных центров не допустить участия находившихся под влиянием партии элементов в каких бы то ни было попытках вооруженного отпора перевороту, поскольку эти попытки опирались или должны были опираться главным образом на офицерство, казачество, юнкерство, ударников [824] и т. п., а политически на «общенациональную» группировку вправо – к кадетам и другим буржуазным группам. Московский комитет исключил члена партии, принявшего участие в вооруженной борьбе на стороне местной Думы; Центральный [комитет] отозвал своих представителей из «Комитета спасения родины и революции», как только убедился, что некоторыми элементами, группирующимися около него, предпринимаются действия, рассчитанные на контрвосстание при участии офицерства.

Ноябрьский (1917 г.) съезд партии закрепил эту линию, образовав «блок» бывшей фракции интернационалистов и левой части прежнего партийного большинства (циммервальдисты – революционные оборонцы). Отвергнув возвращение к коалиционной политике и признав из программы октябрьского переворота то, что в ней было не утопического и лежащего на линии революционного развития: немедленный мир, передача земли крестьянам, государственное регулирование всего производства, – съезд тем самым наметил основные вехи той тактики, которую партии пришлось затем вести среди меняющихся обстоятельств за торжество своих идеалов демократического социализма, реалистической классовой политики восстановления революционного единства пролетариата.

Разгон Учредительного Собрания [825] , показавший, что активная часть народных масс еще всецело увлечена идеей диктатуры меньшинства в ее обманчивой форме «всей власти Советам», поставил перед партией задачу длительной борьбы за влияние на трудящиеся массы в Советах и пролетарских организациях.

Этот процесс оборвался попытками правых социалистов, опиравшихся на начинающееся охлаждение крестьянских и частью рабочих масс к большевизму, поднять открытое восстание для свержения советской власти и созыва Учредительного Собрания.