Читаем Письма и документы. 1917–1922 полностью

По пункту третьему – о Советах – разногласие не так велико, поскольку Вы условно допускаете возможность этого лозунга как тактического. Для нас решающую роль играют соображения тактические. В январе – три года, когда большевики дискредитировали Учредительное Собрание [530] как «социал-соглашательское» по составу, мы старались доказать рабочим, что его нужно отстаивать именно потому, что его большинство эсеровское, т. е. выражающее революционные интересы крестьян, а потому именно способное под давлением пролетариата пойти и дальше тогдашней программы эсеров (в остром вопросе о мире). Только так и можно было ставить вопрос в стране, переживающей революцию при отсутствии предварительной политической школы у масс: аргумент о неприкосновенности всякого Учредительного Собрания во имя формального принципа суверенитета народа, конечно, для масс в таких условиях неприемлем (нельзя было в 1871 году требовать от парижского пролетариата безусловного подчинения Версальскому Учредительному Собранию [531] ). Здесь, конечно, у нас с Вами нет разногласия. К несчастью, наши друзья эсеры своей политикой 1918 года выбили у нас из рук лозунг Учредительного Собрания. Восстановив его при помощи Антанты (чехословаков), они сделали его лозунгом возобновления войны, что, как мы скоро убедились, уже летом 1918 года отбросило обратно к большевикам массы, уже начавшие от них отходить. Когда же именно на почве превращения Учредительного Собрания в орудие Антанты неизбежно отношение сил переместилось от эсеров к военно-буржуазной клике и Учредительное Собрание стало лозунгом Дутова [532] , Колчака и Деникина, самые широкие массы и рабочих и крестьян стали его ассоциировать не только с упразднением большевизма, но и с переходом власти к этой клике (или к «барам»). Мы опять некоторое время не отдавали себе отчета в этом, потому что известный верхний слой пролетариата с социалистической культурой, с которым мы и эсеры соприкасаемся, далек от такого «социализма», но в том и отличие революции от обычных времен, что социально активными становятся рядом с культурными слоями народа и некультурные и что, чтобы вновь вернуть ту гегемонию первых над вторыми, на которой основывается современное рабочее движение, надо считаться с психологией некультурных слоев и их своеобразной метафизической логикой, ассоциирующей Учредительное Собрание не с самой широкой свободой, а с теми виселицами для рабочих и с нагайкой, которые сопровождали Колчака и Деникина. Приспособляться к этой психологии, объявляя «советскую систему» высшей формой демократии или демократию – «господством кулаков» и т. п., мы считаем недопустимым и специально выступали против подобных Entgleisungen [533] в наших рядах (витебскую, очень дельную, организацию мы еще в конце 1919 г. пригрозили исключить из партии за то, что она несла на манифестации знамя с надписью «вся власть Советам», толкуя это как антитезу большевистской диктатуре). Но считаться с историческим фактом, что Учредительное Собрание, прежде чем родиться, стало, благодаря бесхарактерности мелкобуржуазной демократии, антипролетарским и антиреволюционным лозунгом, пришлось хотя бы уже потому, что сейчас эти два слова могут мешать объединению передового слоя рабочих, давно порвавшего с большевизмом, с более темными слоями, только начинающими уходить от него. А ведь мы только в восстановлении единого фронта большинства пролетариата против большевиков видим залог победы революции. Кронштадт блестяще подтвердил нашу правоту. Только под его лозунгами «свободные Советы и политическая свобода» могло совершиться выступление против советской власти таких заядлых большевиствующих масс, как матросы. Словом, если в России еще суждено быть подлинно революционному Учредительному Собранию, оно может явиться только под новым псевдонимом Конвента [534] , народной Палаты или Думы и т. п.; но, может быть, путь к Демократической республике пойдет иначе – через расширение избирательной базы Советов, постепенное отделение муниципальных их функций от государственных, концентрирующихся в общерусском Совете, или же таким образом, что какой-нибудь съезд Советов создаст демократическую конституцию, упраздняющую Советы как органы власти, и сыграет таким образом роль Учредительного Собрания, решение которого потом будет санкционировано плебисцитом. Так или иначе, мы, выдвигая лозунг соблюдения советской конституции и ее демократизирования, всегда оговариваем, что от принципов народовластия мы не отказываемся.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
14-я танковая дивизия. 1940-1945
14-я танковая дивизия. 1940-1945

История 14-й танковой дивизии вермахта написана ее ветераном Рольфом Грамсом, бывшим командиром 64-го мотоциклетного батальона, входившего в состав дивизии.14-я танковая дивизия была сформирована в Дрездене 15 августа 1940 г. Боевое крещение получила во время похода в Югославию в апреле 1941 г. Затем она была переброшена в Польшу и участвовала во вторжении в Советский Союз. Дивизия с боями прошла от Буга до Дона, завершив кампанию 1941 г. на рубежах знаменитого Миус-фронта. В 1942 г. 14-я танковая дивизия приняла активное участие в летнем наступлении вермахта на южном участке Восточного фронта и в Сталинградской битве. В составе 51-го армейского корпуса 6-й армии она вела ожесточенные бои в Сталинграде, попала в окружение и в январе 1943 г. прекратила свое существование вместе со всеми войсками фельдмаршала Паулюса. Командир 14-й танковой дивизии генерал-майор Латтман и большинство его подчиненных попали в плен.Летом 1943 г. во Франции дивизия была сформирована вторично. В нее были включены и те подразделения «старой» 14-й танковой дивизии, которые сумели избежать гибели в Сталинградском котле. Соединение вскоре снова перебросили на Украину, где оно вело бои в районе Кривого Рога, Кировограда и Черкасс. Неся тяжелые потери, дивизия отступила в Молдавию, а затем в Румынию. Последовательно вырвавшись из нескольких советских котлов, летом 1944 г. дивизия была переброшена в Курляндию на помощь группе армий «Север». Она приняла самое активное участие во всех шести Курляндских сражениях, получив заслуженное прозвище «Курляндская пожарная команда». Весной 1945 г. некоторые подразделения дивизии были эвакуированы морем в Германию, но главные ее силы попали в советский плен. На этом закончилась история одной из наиболее боеспособных танковых дивизий вермахта.Книга основана на широком документальном материале и воспоминаниях бывших сослуживцев автора.

Рольф Грамс

Биографии и Мемуары / Военная история / Образование и наука / Документальное
Клуб банкиров
Клуб банкиров

Дэвид Рокфеллер — один из крупнейших политических и финансовых деятелей XX века, известный американский банкир, глава дома Рокфеллеров. Внук нефтяного магната и первого в истории миллиардера Джона Д. Рокфеллера, основателя Стандарт Ойл.Рокфеллер известен как один из первых и наиболее влиятельных идеологов глобализации и неоконсерватизма, основатель знаменитого Бильдербергского клуба. На одном из заседаний Бильдербергского клуба он сказал: «В наше время мир готов шагать в сторону мирового правительства. Наднациональный суверенитет интеллектуальной элиты и мировых банкиров, несомненно, предпочтительнее национального самоопределения, практиковавшегося в былые столетия».В своей книге Д. Рокфеллер рассказывает, как создавался этот «суверенитет интеллектуальной элиты и мировых банкиров», как распространялось влияние финансовой олигархии в мире: в Европе, в Азии, в Африке и Латинской Америке. Особое внимание уделяется проникновению мировых банков в Россию, которое началось еще в брежневскую эпоху; приводятся тексты секретных переговоров Д. Рокфеллера с Брежневым, Косыгиным и другими советскими лидерами.

Дэвид Рокфеллер

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука / Документальное