Письма Йони: портрет героя

Не знаю толком, с чего начать рассказ о том, что со мной произошло за последние недели. Начну по порядку.

Итак, три недели назад отправились мы в Негев на так наз. "ротные учения с бронетранспортерами". Их цель – подготовить нас, будущих офицеров, к действиям пехотных войск совместно с танками, бронетранспортерами, тяжелой артиллерией и т. п. Учения были в высшей степени интересными, но от подробностей воздержусь, потому что если начну, то не кончу, а я вовсе не уверен, что технические подробности вас заинтересуют. Однако расскажу об одном упражнении, которое касалось непосредственно меня.

Как вам известно, офицерские курсы в последние месяцы управляются самими курсантами, а командование осуществляет только общее руководство и направляет действия курсантов. Самое большое, чего может достичь курсант – это руководить какое-то время курсами. Об этом я уже рассказывал, но то была только административная работа.

Руководить приходится также и учениями. На каждое упражнение командование выбирает курсанта для руководства всей группой. Испытывается способность курсанта командовать, выносить правильные суждения, проявлять активность и т. п. Понятно, что лучшим поручают руководить упражнениями потруднее. В конце каждого учения проводится заключительное упражнение, самое трудное и сложное из всех, и для роли командиров на этих упражнениях выбирают лучших курсантов. 8 особенности, если на заключительных упражнениях присутствует командир офицерской школы. Видно, руководство тогда старается произвести наилучшее впечатление, словно хозяин, который подметает квартиру к приходу гостей, хотя известно, что дом не всегда чист, а частенько, может, и грязен. Во всяком случае, удостоился я быть командиром при таком упражнении (между прочим, это второй раз, что я командую заключительным упражнением в присутствии командира школы – случай небывалый на курсах). Думаю, что это была самая трудная должность, какую мне приходилось до сих пор занимать.

Общая идея упражнения была – глубокое наступление совместно с джипами, бронетранспортерами и танками на замаскированные объекты противника и атака врага с тыла.

На первой стадии я с отрядом солдат должен был, для изучения местности, проникнуть на двух джипах и штабной машине на глубину примерно 15-ти км абсолютно темной ночью.

Проблема ориентировки на местности в этих горах в высшей степени трудна и сложна – слишком много кряжей и отрогов. Отроги иногда похожи формой на острие ножа, по обеим их сторонам – пропасти и скалы, с которых свалиться – верная смерть. С помощью условных знаков я должен был отмечать направление пути для войск, которые продвигались за мной; и проблема этане менее серьезная, а опасность, может быть, и большая.

чем при ориентировке на местности, потому что до сих пор горные хребты пересекались не меньше, чем за 4-5 часов, при этом не раз отряд терял дорогу, транспорт застревал и т. п. После всего этого я должен был командовать атакой. Распространяться не буду, так как многое еще надо рассказать. Войска благополучно, меньше чем за два часа, пересекли горный хребет, и все было исполнено самым лучшим образом. Командир школы подозвал меня и в присутствии всего командования воздал мне такие хвалы, которых, несмотря на мою успешную армейскую карьеру, я еще не пожинал. Потом, подытожив результаты учений, он назвал исполнение задания образцовым и добавил: "Хорошо, если бы все учения в школе проводились на таком уровне", и т. п.

Я после учений чувствовал общую усталость.

За три дня до конца учений испытали мы удивительное переживание. Много я перенес песчаных бурь за свою службу 8 армии и из всех вышел невредимым, но бури, подобной той, о которой я собираюсь рассказать, за последние годы Негев не видывал.

Буря свирепствовала три дня подряд, не стихая ни на минуту. Такой мощной была она, что, без преувеличения, на расстоянии метра не видно было отряда танков. Палатки наши только чудом держались на месте, и, несмотря на то, что плотно закрывались, нам приходилось – опять же без преувеличений – каждый день после учений сметать с брезентового "пола" слой песка толщиной не меньше 15-ти см. Стоять с открытыми глазами против ветра было невозможно, и так как мы, естественно, ничего не видели, то передвигались вслепую. Понятно, что почти ничего не ели, а когда ели, то на зубах скрипел песок. Ходили, закутав лицо платками, и только щелки для глаз были открыты ветру, и даже спали в платках. Из-за волны холода, которую принес ужасный ветер, мы в нашем обычно жарком Негеве дрожали, и это – в 11.30 дня, в свитерах и куртках! Я подумал, что стоило это испытать, чтобы понять смысл слов "песчаная буря".