Письма из Ламбарене

РЕЧЬ АЛЬБЕРА БОНГО [91] НА ПОХОРОНАХ АЛЬБЕРТА ШВЕЙЦЕРА 5 СЕНТЯБРЯ 1965 г.

От имени президента Республики Габон, господина Леона Мба, от имени правительства, от имени всего Габона я с глубокой печалью склоняюсь перед прахом того, кто был и останется величайшим из приемных сынов Габона, другом и благодетелем нашего народа.

Пусть его семья, его сотрудники, все близкие ему люди знают, как мы глубоко сочувствуем им и как скорбим вместе с ними.

Пусть они знают, что Габон разделяет их великую печаль, вызванную столь жестокой утратой, и что сердце каждого из моих соотечественников, какое бы положение он ни занимал — от самого высокого до самого скромного, исполнено грусти и сожаления.

Ибо для всей нашей потрясенной страны вместе с кончиной доктора Альберта Швейцера угас светоч мысли, ушел гражданин мира, достойный уважения и глубоко нами чтимый.

Жители всех континентов переживают этот уход от них великого философа, который словом своим, письменным и устным, сумел стать выше нашей повседневности, непрестанно возвещая людям свое учение, утверждающее мир, уважение ко всему живому и человеческое достоинство.

Но если нравственным величием своим и своей славой доктор Альберт Швейцер высоко поднялся над охваченным тревогою миром и над нашей трагическою эпохой, то здесь, в Габоне, он был с нами, он ежечасно находился возле нас и до последнего вздоха добивался поставленной перед собою цели. Исполненный доброй воли и отеческой заботы, он всегда был деятелен и не покидал своего поста.

Больше полувека назад приехал он в излучину нашей огромной реки Огове, на поляну, окруженную необъятным, непроходимым лесом. Там он построил себе хижину из дерева и соломы, и так же, как некогда страждущие и несчастные шли к Христу, живущее по берегам озер черное население шло к нему со своими страданиями — телесными и душевными.

Собственными руками, с помощью самоотверженной жены, возле которой он будет теперь покоиться вечно, он долгие годы строил больничный городок, куда со всех концов Габона прибывали больные, уверенные, что найдут здесь заботливый уход и попадут в привычную для них обстановку.

Для нас, габонцев, эта мировая знаменитость, этот выдающийся философ и тонкий художник, этот лауреат Нобелевской премии мира был также — и это главное — нашим другом и братом,[92] посвятившим себя врачеванию наших язв, человеком, который принес всего себя в дар той самой земле Габона, в которой он пустил корни и которую полюбил всеми фибрами своей глубокой самозабвенной души.

И наша габонская земля примет бренную оболочку этого человека. Великого Доктора, как мы его здесь зовем, как драгоценный дар, как неиссякаемый источник добра и духовного богатства.

И его высокая душа нас не покинет.

Дружественная и благостная, она воспарит над верхушками деревьев, среди легких облаков, которые реют по утрам над Огове, пробуждая в нас благие чувства и воодушевляя нас на благие дела.

Нет, Великий Доктор, вы не покинули нас, вы нас никогда не покинете!

Память о вас и ваш высокий почин не могут погибнуть, и я уверен, что завтрашний Габон продолжит Ваше дело — дело жизни и братство людей.

ПРИЛОЖЕНИЯ

В. А. Петрицкий АЛЬБЕРТ ШВЕЙЦЕР И ЕГО «ПИСЬМА ИЗ ЛАМБАРЕНЕ»

Легче написать десять томов философии, чем приложить какое-нибудь одно начало к практике.

Л. Толстой. Дневники, 17 марта 1847

I

Необыкновенна жизнь и судьба автора этой книги. Кто мог предположить, что Альберт Швейцер, болезненный мальчик, застенчивый юноша, проживет почти целый век и оставит глубокий след в духовной сокровищнице человечества? Кто мог предположить, что сын эльзасского пастора-домоседа уплывет за тридевять земель от дома и будет похоронен в африканской земле?..

В этой замечательной жизни было все, чего мог бы пожелать самый требовательный, самый взыскательный к себе человек: кропотливая черновая работа и незабываемые моменты высочайших взлетов духа; светлая любовь к женщине и счастье отцовства; путешествия и приключения; поражения и победы и всегда сопутствовавшая ему борьба — с самим собой, с обстоятельствами, с человеческой болью; борьба за доброе и прекрасное, за счастье людей. И вся она, эта удивительно цельная жизнь, отразилась в книгах Альберта Швейцера. В философско-этических трудах, потому что поиски нравственного идеала были смыслом его земного бытия. В книгах о Бахе и органной музыке, потому что Бах и музыка стали частью его, Альберта Швейцера, жизни. В художественно-публицистических книгах, потому что стремление к гармонии добра и красоты шло от человека и приводило вновь к человеку, но внутренне осознавшему свою неразрывную связь с другими людьми, с природой. В книгах и статьях о мире, ибо для Альберта Швейцера борьба за мир всегда была борьбой за будущее человечества.