Письма из Ламбарене

Так в этой далекой глуши возникла отличная школа. Ойембо был протестантом. По воскресеньям он ходил в церковь. Воспитывал Ойембо не только детей, но и взрослых. Он сумел убедить их построить новую деревню. Негры живут обычно в бамбуковых хижинах до тех пор, пока те не сгниют и не упадут им на голову. Тогда они спешат собрать необходимые материалы, чтобы быстро соорудить себе новое жилье. Чтобы не утруждать себя слишком большой работой, они стараются сделать эти новые хижины поменьше. Ойембо же и тут добился, чтобы все делалось как следует. За несколько месяцев выросла новая деревня, состоявшая из удобных и просторных хижин.

Мне рассказали, что даже издалека деревня эта на вид отличается от всех остальных. Обычную негритянскую деревню видишь только тогда, когда ты уже находишься на ее территории. Хижины стоят у самой чащи. Вырубить лес вокруг деревни — дело очень нелегкое. И люди обычно удовлетворяются тем, что вырубают деревья на какие-нибудь несколько метров, вместо того чтобы очистить от леса более обширное пространство.

После этого предстоит делать еще значительно более трудную и кропотливую работу: регулярно вырубать кустарник и слоновую траву, которые все время вырастают на месте поваленного леса. Работу эту приходится возобновлять каждый месяц. До чего же быстро людям надоедает этот тяжелый и утомительный труд! Они опускают руки и примиряются с тем, что все продолжает расти, не думая о том, что чаща лишает их хижины всякого притока воздуха и что роящиеся в кустах и в высокой траве комары несут жителям деревни страшную болотную лихорадку.

Авторитет, который Ойембо мало-помалу завоевал среди местных жителей, помог ему добиться того, что вокруг этой, расположенной у самого озера деревни было создано большое свободное пространство.

Конечно, у этого самоотверженного человека в округе нашлось немало противников. Все ленивцы поднялись против него. Пустили даже слух, что он заставляет жителей деревни работать, чтобы обогатиться самому за их счет.

Однако Ойембо одержал верх над своими противниками. И не тем, что убедил жителей деревни своим красноречием. Он никакой не оратор. Он сумел убедить их искренностью своей, каждым своим поступком.

Когда лесоторговля снова в полной мере возобновилась, Ойембо уговорил своих односельчан объединиться под его началом и принять в ней участие. Им и раньше еще доводилось вместе валить лес. Но это была беспорядочная работа. Когда надо было валить деревья, обрубать ветки, скатывать бревна в воду и связывать их в плоты, было немало таких, которые ухитрялись под самыми разными предлогами уклониться от работы. Многие приходили только для того, чтобы получить свою долю задатка, который белый лесоторговец должен был заплатить за обещанный ему лес. О том, чтобы потом доставить его так, как положено, они нимало не заботились. Поэтому не раз случалось, что бревна оставались в лесу и гнили из-за того, что их вовремя не скатывали в воду. Когда же плоты доставлялись на место и когда начинали делить полученные деньги, всякий раз возникали споры.

Под руководством Ойембо все протекало совершенно иначе. Он вел точный учет рабочим дням, равно как и всем полученным суммам. Каждый из работавших лесорубов и сплавщиков был теперь уверен, что ему сполна заплатят все, что он заработал. Вместо хаоса воцарился порядок. Люди стали гораздо больше работать и гораздо больше зарабатывать.

Вскоре после того, как я услыхал об этой предпринятой Ойембо воспитательной работе, он и сам явился в больницу меня проведать. Теперь он снова стал для меня прежним Ойембо. Я выразил ему свою радость по поводу его успехов, и мне очень хотелось побольше услышать о том, чего он добился, от него самого. Однако он был совсем не склонен об этом распространяться. Он стеснялся рассказывать о себе.

Мое намерение посетить его стоящую в ста пятидесяти километрах от Ламбарене деревню так и осталось неосуществленным: перемещение нашей больницы на более обширный участок отнимало столько времени, что мне так и не удалось туда собраться.

Но о том, что град, построенный на горе, как сказано в Писании, не остался скрытым от глаз, я узнал, когда, возвращаясь в Европу, ехал на пароходе. Сидевшие там за столом несколько лесоторговцев, один миссионер и я вспоминали о том, что нам довелось видеть и испытать на Огове. Лесоторговцы без конца рассказывали о том, как они выплачивали лесорубам и сплавщикам-неграм задатки, после чего так и не получали от них обещанного леса, о том, как они покупали плоты, а потом узнавали, что владельцы тут же ухитрялись перепродать их другому и получить деньги от обоих, о том, как вместо обусловленного договором хорошего леса они получали негодный.