Письма из Ламбарене

В начале же года к нам прибывает один больной сонной болезнью с нарушениями психики. Зовут его Нзама. Он неимоверно исхудал. Лечим его трипарсамидом, новым средством против сонной болезни, которое мы только что получили из Рокфеллеровского института[77] — для проверки его на наших больных. Постепенно возбуждение его проходит, но какие-то психические сдвиги остаются в форме тягостной клептомании, которая навлекает на этого несчастного жестокости со стороны пострадавших. Как то часто бывает с больными сонной болезнью, у него повышенный аппетит. И вот он заманивает моих кур, которые становятся его жертвами. Он передушил их уже немало. Как и многие другие наши больные, Нзама заболевает дизентерией и пребывает два месяца между жизнью и смертью. Он настолько слаб, что не может есть без посторонней помощи. Приходится кормить его с ложечки. Наконец к весне он поправляется от дизентерии. Теперь можно возобновить прерванное лечение трипарсамидом. Постепенно наклонность к воровству исчезает. Нзама уже достаточно окреп, чтобы ходить. Весь день он проводит на берегу за ловлей рыбы, но улов его невелик. И вот как-то раз, когда надо выгружать и сносить в больницу доски, я шутливо зову удящего рыбу Нзаму поработать. Он берет на голову доску и несет ее. В больнице это вызывает всеобщее ликование. Теперь всем становится ясно, что даже больных с последней стадией сонной болезни, которые прежде считались неизлечимыми, можно вернуть к жизни. В начале лета Нзама просит, чтобы ему разрешили работать на очистке леса, в остается у нас уже как рабочий.

— Доктор — это мой отец, — говорит он, — а больница — моя деревня.

Единственными последствиями сонной болезни у него остались быстрая утомляемость и повышенная возбудимость. Ввиду этого мы позволяем ему работать только в присутствии одного из нас, чтобы его не слишком перегружали и чтобы другие над ним не подтрунивали.

Вылечить его нам удалось с помощью шести с половиной граммов трипарсамида. С тех пор нам довелось еще не раз видеть прекрасные результаты применения этого средства.

«Байер 205» (германии), изготовляемый на баварских заводах красителей, и американский трипарсамид — оба знаменуют собой большое достижение в борьбе с сонной болезнью. У каждого из этих средств есть свои преимущества и свои недостатки. В далеко зашедших случаях трипарсамид оказывается более действенным, чем «Байер 205». Однако, как и ранее применявшийся атоксил, он обладает побочным действием: в ряде случаев он может повредить зрительный нерв и повлечь за собой слепоту. Несмотря на все принятые меры предосторожности, один такой случай у нас был.

Насколько мы чувствуем себя сейчас увереннее в борьбе с сонной болезнью по сравнению с тем, что было раньше! За последние месяцы мы диагностировали начальную стадию сонной болезни у трех европейцев. Всех троих удалось спасти. Им даже не надо будет ехать для поправки в Европу: окончив курс лечения, они смогут вернуться к работе.

А скольких негров, которым мы раньше были бессильны помочь, оттого что они прибывали к нам с последней стадией этой болезни, мы теперь имеем возможность вылечить!

Однажды у меня были какие-то дела в факториях, и я поехал туда. Вдруг в стороне от дороги вижу спящего туземца. Никто о нем ничего не знает.

— Он лежит тут уже целый день и, верно, напился, — говорят мне негры, которых я спрашиваю о нем, и идут своей дорогой. Я беру спящего к себе в лодку и привожу в больницу. Там с помощью микроскопа мне удается установить, что спал он на припеке не сном пьяного, а сном больного сонной болезнью. Когда несколько недель спустя к нему возвращается речь, выясняется, что он шел с побережья и хотел вернуться к себе на родину в глубину страны.

* * *

Один за другим видим мы много случаев отравления. Лесоторговец-негр, тот самый, который указал мне место, где я смог найти сваи для моих построек, заметил, что его развитой и бойкий сынишка начинает ни с того ни с сего шататься и смотрит на отца тупым бессмысленным взором. Сразу же подозреваю, что это может быть отравление. Изолируем мальчика, даем ему древесный уголь в порошке и следим, чтобы он принимал только проверенную нами пищу. Постепенно он поправляется. Скорее всего, отравивший его человек хотел этим за что-то отмстить его отцу.

В странном состоянии привозят к нам одного моего знакомого лесоторговца-негра. Сознание его, казалось бы, не помрачено, но он не может ни говорить, ни глотать. Мышцы его странным образом одеревенели. Руки и ноги едва заметно подрагивают. Налицо явления каталепсии: рука его остается в том положении, какое ей придают. Знаками он просит дать ему перо, чтобы что-то написать, но ему это не удается. Всю еду он выплевывает, и его целыми неделями приходится кормить через нос с помощью трубки. Спасение его зависит от того, удастся ли нам расслабить одеревеневшие мышцы. Даем ему хлоралгидрат и вводим внутривенно средства, способствующие расслаблению мускулатуры.