Письма из Ламбарене

Потом плот ведут по узкому извилистому рукаву реки, впадающем с южной стороны в бухту Мыса Лопес, около тридцати километров длиной. Стоит ему только оказаться в другом рукаве, впадающем в эту бухту ближе, к середине, как он погиб. Стремительное течение поднятой отливом реки уносит его со скоростью восьми километров в час в открытое море. Если плот выходит в самый южный из рукавов, вдоль берега очень мелкий, тогда можно управлять им с помощью длинных шестов и прогнать его так до самого Мыса Лопес. Но стоит отойти хотя бы на несколько метров от берега, где до дна уже не достать, как управлять плотом становится невозможно и его опять-таки уносит в море. На этих пятнадцати километрах разыгрываются страшные схватки между сплавщиками леса и стихиями. Если поднимается ветер, дующий с континента к морю, то люди нередко бывают бессильны что-либо сделать. Если же из Мыса Лопес заметят, что плот находится в бедственном положении оттуда стараются послать в лодке якорь и цепь, и его удается спасти в том случае, если волнение не настолько велико, чтобы выдрать и разбросать скрепленные бревна. Случись это, сплавщикам, если они не хотят пойти ко дну, остается лишь покинуть плот в лодке, ибо стоит ему очутиться в бухте, как уже никакая лодка не будет в состоянии справиться с отливом и все еще продолжающимся и в море течением реки, и вернуться в Мыс Лопес будет уже невозможно. Плоские, не имеющие киля лодки какие ходят по рекам, бессильны выдержать натиск волн.

Так иногда погибают плоты. Да и немало сплавщиков нашло себе могилу на дне моря. Один из моих белых пациентов оказался однажды на таком злосчастном плоту. Ночью неожиданно поднялся ветер, и их унесло в море. О том, чтобы при таком сильном волнении спастись в каноэ, нельзя было и думать. Волны океана начали уже раздирать плот на части, когда подоспела помощь. Кто-то на берегу заметил фонарь, которым в отчаянье размахивали погибавшие, и послал на этот колеблющийся свет случайно оказавшийся под парами катер.

Благополучно прибывший в Мыс Лопес плот расцепляют и бревна помещают в «парк». В защищенном месте бухты их укладывают друг на друга в два ряда и связывают так, что образуется нечто вроде двойной цепи. Достигается это тем, что в них вбивают железные клинья с кольцами и сквозь эти кольца пропускают крепкий проволочный канат. Таким образом двойная цепь из бревен защищает спокойную воду от морских волн. Внутри этого заграждения укладывают в ряд столько бревен сколько может там поместиться. Бревна эти к тому же еще скрепляются друг с другом проволочными канатами, пропущенными сквозь вбитые в них железные кольца. Каждые два часа сторож проверяет, в порядке ли заграждение, крепко ли еще сидят эти кольца в бревнах и не истрепались ли проволочные канаты от длительного трения об кольца и постоянного перегибания. Но иногда все эти предосторожности не помогают. Бывает, что скрепляющий заграждение проволочный канат рвется вдруг среди ночи, и, когда утром владелец спешит проведать свое достояние, он обнаруживает, что находившиеся в парке бревна отправились путешествовать по морю с тем, чтобы никогда уже не вернуться. Одна английская фирма совсем недавно потеряла так за ночь на сорок тысяч франков леса. Если же разражается торнадо, то удержать лес нет никакой возможности. Как шаловливые дельфины, подскакивают тогда могучие бревна и одним изящным прыжком переносятся по ту сторону заграждения.

Таким образом, для леса, сложенного в бухте мыса Лопес, каждый день чреват опасностями. С нетерпением ожидают тогда прибытия парохода, который должен увезти этот непокорный груз. Едва только он появляется, как буксиры начинают подтаскивать к его обращенному к берегу борту один плот за другим. Предназначенные для погрузки на пароход плоты располагаются таким образом, что проволочные канаты можно протянуть через кольца, вбитые на обоих концах бревна. Несколько негров пляшут на качающемся плоту и всякий раз выбивают из бревна, которое будут грузить, кольцо, тем самым высвобождая это бревно из плота. Потом его обвязывают цепью и с помощью этой цепи поднимают на пароход. Все это требует необычайной ловкости. Стоит только грузчику поскользнуться на качающемся в воде бревне, поверхность которого от сырости становится скользкой, как ноги его могут оказаться раздробленными, зажатые между двумя глыбами дерева весом от двух до трех тонн каждая.

Сидя на веранде, смотрю в подзорную трубу на негров, занятых сейчас этой работой, которую до чрезвычайности затрудняет услаждающий меня ветерок. А если нагрянет торнадо или просто подует сильный ветер, то плотам, находящимся довольно далеко от парохода, угрожает серьезная опасность.