Письма из Ламбарене

Чем больше ответственности возлагается на белого, тем больше оснований бояться, что он будет жесток с туземцами. Мы, живущие на миссионерском пункте, в отличие от прочих белых легко становимся слишком самоуверенными. Оттого что нам к концу года не надо подобно колониальным служащим и купцам добиваться от туземцев определенных материальных результатов работы, вся доводящая до изнеможения борьба, которую приходится здесь вести, для нас менее тягостна, чем для них. С тех пор как я узнал душевное состояние белых, которым нужно бывает добиться чего-то определенного, — а кое-кто из них лежал у меня в больнице, — я больше не решаюсь осуждать людей, которые с холодным равнодушием говорят о туземцах. Мне думается теперь, что люди эти, приехав в Африку, идеализировали ее, а потом, устав и упав духом от всех этих повседневных конфликтов, постепенно утратили свое былое воодушевление.

Остаться человеком порядочным, ничем не погрешить против совести и вместе с тем продолжать быть носителем цивилизации — вот что безмерно трудно и трагично во взаимоотношениях белых и негров в Экваториальной Африке.

VIII Рождество 1914

Рождество в девственном лесу в дни войны! Когда на маленькой пальме, заменившей нам елку, свечи наполовину догорели, я погасил их.

— Что ты делаешь! — спросила жена.

— Свечей у нас больше пет, — ответил я, — и надо сберечь их к будущему году.

— К будущему году?.. — она покачала головой.

4 августа, через два дня после нашего возвращения из Мыса Лопес, я приготовил лекарства для жившей там больной и послал Жозефа в факторию узнать, не пойдет ли туда в ближайшие дни пароход и не захватит ли он мою посылку. Он привез мне записку: «В Европе идет мобилизация и, может быть, уже началась война. Мы должны отдать наш пароход в распоряжение властей и не знаем, когда он отправится в Мыс Лопес».

Понадобилось несколько дней, прежде чем мы смогли свыкнуться с мыслью, что в Европе война. С начала июля мы не получали оттуда никаких известий и не знали обо всех осложнениях, которые привели к этой роковой катастрофе.

Вначале негры плохо представляли себе, что происходит. Негров-католиков этой осенью больше интересовали выборы папы, а не война.

— Доктор, — спросил меня Жозеф, когда мы как-то ехали с ним на лодке, — а как это кардиналы выбирают папу? Они что, берут самого строгого, или самого благочестивого, или самого умного?

— В зависимости от обстоятельств, когда одного, когда другого, — ответил я.

Первое время работники-негры не воспринимали войну как бедствие. Долгие недели от них ничего не требовали. Белые сидели все время кучками и обсуждали известия и слухи, приходившие из Европы. Теперь, однако, туземцы узнают, что событие это имеет свои последствия и для них. Из-за недостатка пароходов нет возможности производить вывоз леса, и фактории распустили нанятых из далеких деревень рабочих. А так как нет и речных пароходов, на которых те могли бы вернуться к себе домой, последние объединяются по нескольку человек и стараются добраться пешком до берега Лоанго, откуда большинство из них родом.

Внезапное вздорожание табака, сахара, риса, керосина и спиртных напитков также доводит до сознания негров тот факт, что идет война. Эта сторона заботит их пока больше всего остального. Недавно, когда мы вместе с ним занимались перевязкой больных, Жозеф уже не в первый раз стал жаловаться на войну, приведшую к тому, что все вздорожало.

— Жозеф, — заметил я, — ты не должен так говорить. Не видишь ты что ли, какие печальные лица у всех миссионеров, и у жены доктора, и у него самого? Для нас война несет куда большее горе, чем повышение цен. Каждый из нас скорбит о жизни многих любимых людей, и мы слышим, как там, далеко, стонут раненые и хрипят умирающие.

Он изумленно на меня посмотрел. С тех пор я замечаю, что кое-что начинает для него проясняться.

Мы все понимаем, что многих туземцев волнует вопрос, как это возможно, что белые, которые учат их завету любви, сейчас убивают друг друга и тем самым нарушают заповеди господа нашего Иисуса Христа. Когда они задают нам этот вопрос, мы бессильны что-либо им ответить. Всякий раз, когда с этим вопросом ко мне обращаются, негры, способные размышлять, я не стараюсь ничего объяснить, ничего приукрасить, а просто говорю им, что происходит что-то непонятное и страшное. Много времени пройдет, пока мы поймем, как от этой войны страдает авторитет белых — как нравственный, так и религиозный. Боюсь, что вред этот будет велик.

У себя дома я стараюсь сделать так, чтобы негры как можно меньше узнавали об ужасах войны. Иллюстрированные журналы, которые я получаю, — почта снова начинает работать более или менее регулярно, — я стараюсь не держать на виду, чтобы умеющие читать бои не могли углубляться в текст и в иллюстрации и потом рассказывать о них другим.