Письма из Лондона

Ничего. Встало солнце, начался новый день – ответ у нее был готов. И она давно знала его. Если она и дальше будет задавать вопросы, продолжит рыть, пытаясь докопаться до истины, то она поставит под удар Беннетта. Ее действия даже могут привести к катастрофическому провалу, нарушению режима секретности.

Речь шла не о выполнении ее журналистского долга, не о выяснении правды, даже не о попавшем ей в руки материале, обещавшем сенсацию. Ничего из этого не имело значения, когда речь шла о безопасности Беннетта и его товарищей. Настанет день – и правда станет известна всем, но тогда эту историю будут освещать другие журналисты. И эту цену она была более чем готова заплатить.

– 20 –

Октябрь 1942

Прошла неделя после прибытия в Лондон миссис Рузвельт, и Руби вместе с другими журналистами, сопровождавшими первую леди во время ее визита доброй воли в Великобританию, падала с ног от усталости. Миссис Рузвельт поднималась с первыми лучами рассвета, каким бы трудным ни был ее предыдущий день, и как только открывались ее глаза, внутри нее словно включался вечный двигатель.

Вчерашний день прошел как в тумане, и новый день не обещал никаких послаблений. Кач сказал Руби, чтобы она не очень волновалась, если не сможет побывать везде. Если только ей и Франку удастся осветить какой-нибудь один представительный образец деятельности миссис Рузвельт, для статьи этого будет более чем достаточно. Но такой вариант казался Руби проявлением слабости, а она никак не могла примириться с мыслью, что она, позволив себе расслабиться, упустит что-нибудь воистину важное. Вчера, например, жена президента не просто посетила американский контингент ВВС на аэродроме Бовингдон, но еще и забралась в пилотскую кабину «В‐17», а это для высокой и плотно сложенной дамы на шестом десятке дело не шуточное.

Не без труда, но Руби все же вытащила себя из постели вовремя и к восьми часам уже появилась на работе. Была суббота, значит, рабочий день сокращался вполовину, после чего она могла отправиться домой и надолго залечь в кровать. Если, конечно, у миссис Рузвельт не имелось других планов.

Ивлин, которая никогда не опаздывала и всегда была безукоризненно одета, встретила Руби понимающей улыбкой.

– Вот, только что прибыло для тебя, – сказала она и протянула Руби маленький конверт.

– Спасибо. – Руби кинула взгляд на конверт, обратного адреса на нем не было. – От кого бы это могло быть?

– Открой – узнаешь.

30 октября 1942

Уважаемая мисс Саттон,

Миссис Элеонор Рузвельт будет рада вас видеть на неформальном ленче для американских журналистов, который состоится завтра, 31 октября, в 11:30 утра в американском посольстве, дом 1 на Гросвенор-сквер.

Искренне ваша,

Дорин Уолфорт

по поручению Мальвины Томпсон

[26]

– Бог ты мой. Это приглашение на ленч с миссис Рузвельт! Сегодня.

Руби обвела взглядом сегодняшний наряд – сносно, но ни в коей мере не привлекательно. Туфли нужно было почистить, а шляпку она надела одну из самых ее простых и старых.

– Так сойдет? Или ехать домой переодеваться?

Ивлин покачала головой:

– Я бы не стала беспокоиться. Я не хочу оскорбить миссис Рузвельт, но она не из тех, кого можно назвать щеголихой. Ты думаешь, для нее это имеет значение? Или даже что она обратит внимание?

– Вряд ли. И там наверняка будет столпотворение. Мне повезет, если я смогу пожать ей руку, но не больше.

Столпотворения там не было, но приемная посольства была плотно набита журналистами, и Руби почти никого из них не знала. Конечно, она же проработала в «Америкен» всего несколько месяцев до своего отъезда в Лондон, а с тех пор не общалась с другими журналистами за пределами ее малого круга контактов. Если не считать обеда с Дэном Мазуром, она с другими американцами не сталкивалась, разве что в прямом смысле этого слова во время пресс-подходов.

Сегодня все они были сама воспитанность, все они старались изо всех сил, чтобы выглядеть ответственными и серьезными. Но это никак не отменяло того факта, что почти любой из них столкнул бы любимую бабушку с платформы под поезд метро за возможность услышать вживую ответ на свой вопрос от миссис Рузвельт.

В дальнем конце приемной открылась дверь, и суета, последовавшая за этим, послужила более чем достаточным доказательством появления первой леди. Вперед вышла стайка помощников, кто-то в гражданской одежде, кто-то в форме Красного Креста. Они выстроили приглашенных в длинную очередь, растянувшуюся почти на всю длину помещения. Иначе миссис Рузвельт рисковала быть раздавленной в приемной посольства.