Письма из Лондона

На руку мистеру Мэйджору играет тот факт, что его почти не пришлось подвергать косметическому ремонту. Миссис Тэтчер ставила себе голос, прическу, одежду; Джордж Буш обратился за ценной тренерской помощью Роджеру Айлзу. («Опять вы ходите с этой долбанной рукой! — задал тот однажды Президенту целую трепку. — Выглядите пидор пидором!») Все, что требуется от мистера Мэйджора, — заправлять свою рубашку туда, куда надо, и пожалуйста — готовый премьер-министр. Когда вы видите его во плоти, единственно экстраординарным кажется то, что он выглядит в точности так, как вы его себе и представляли, ни выше, ни ниже, ни неряшливее, ни щеголеватее, ни жизнерадостнее, ни унылее. Короче говоря, эта заурядность — или непритязательность — скорее идет в зачет мистеру Мэйджору. Здесь, в наших палестинах, нам кажется, что мы живем в заурядные времена. Наш новый архиепископ Кентерберийский, Джордж Кэри, — весьма заурядный человек; вступив в должность, он дал свое первое в национальной прессе интервью не The Times или Daily Telegraph, a Reader's Digest. Симметричным ответом мистера Мэйджора было совершенно феерическое по своей банальности интервью журналу Hello!этим летом. Это издание специализируется на том, чтобы не ставить знаменитостей в неловкие положения, если только у тех не хватит ума сконфузиться от докучливого лебезения. Брат принцессы Ди был пойман со спущенными штанами в скором времени после своей свадьбы — кончилось все это непотребной перебранкой в прессе с сексуальными оскорблениями в адрес своей бывшей девушки; Hello!было тем местом, откуда можно было приступить к реставрации доброго имени виконта. Hello!(восклицательный знак в названии надлежащим образом отражает тон возбужденной невинности, принятый в журнале) предпочитает смотреть в будущее, замечать не грязь, но трагедию и интервьюирует знаменитостей из положения «стрельба с колена». Так вот, Джон и Норма Мэйджоры, угодившие под шквал вопросов о том, чем им нравилось заниматься во время их отпуска в Испании, сподобились ответить весьма в духе журнала. Итак, Джон: «Ну прежде всего я поспал немножечко больше, чем обычно. Я даже смекнул, чего это за штука такая — сиеста! Грех жаловаться — тут испанцы молодцы». На просьбу более развернуто описать национальные характеристики местных жителей, мистер Мэйджор отвечал: «Испанцы очень горячие. Когда я стал премьер-министром, я получил несколько прелестных поздравлений из Канделеды — один раз мне даже сосиску прислали». Hello!избежал потенциально криминального аспекта этого жизнерадостного откровения — вопроса о том, сырой или вареной была преподнесенная в дар сосиска. Если сырая, то ее ввоз, пусть даже и самим премьер-министром, был бы нарушением положений Таможенного и акцизного управления Ее Величества.

Таким образом, мистер Мэйджор выработал себе на период с конференции Тори до будущих выборов такую стратегию игры, для которой он по самой своей природе наиболее подходит: не совершить ничего неосторожного. Лейбористская партия, несмотря на то что она вроде как требует всеобщих выборов осенью, втихомолку может радоваться, что их отложили на весну. Чем дольше мистер Мэйджор остается в должности, тем больше вероятность, что он, на их счастье, угодит в какую-нибудь пиковую ситуацию. Куража лейбористам могут придать судьбы последних британских премьер-министров, сломленных лютой «зимой тревоги нашей» (словосочетание, пережившее редкую лингвистическую инверсию: в шекспировском оригинале метафора, сейчас она обратно превращается в реалистическое описание). И Хит, и Каллаген пали после пришедшейся на холодное время года суматохи. С другой стороны, профсоюзы сейчас в гораздо более слабом положении, чем десять лет назад. И чем дольше продержится мистер Мэйджор, тем меньше он будет казаться паллиативной затычкой и больше — настоящим премьер-министром, которому сосиску в рот не клади.

Все, однако, зависит от того, не случится ли чего-нибудь тревожного. Тревожного с большой «Т», с которой обычно начинается слово «Тэтчер». На своей конференции тори удалось пригасить ее, но в конце ноября снова пошло-поехало — лампадным маслицем да по костерку. Поводом стали дебаты в Палате общин при подготовке к саммиту Европейской комиссии в Маастрихте, где должны были обсуждаться следующие стадии политического и валютного союза. При том, что в мнениях трех главных партий имелось больше общего, чем они, надо полагать, готовы были признать на публике, дискуссия обещала пройти сравнительно мирно, разве что с некоторыми имитациями боевых выпадов. Все вышло ровно наоборот: с этого дня началось возвращение ожесточившейся миссис Тэтчер во внутреннюю политику — сначала в дебаты в Палате общин, а впоследствии и на телевидение.