Письма из Лондона

Но и это было еще не все. Шорт и его клика намеренно раздували личную неприязнь англичанина к Каспарову как один из факторов будущего боя. «Трудно назвать конкретный момент, после которого Найджел Шорт впервые начал испытывать отвращение к Гарри Каспарову», — писал Доминик Лоусон, редактор Spectator и близкий друг Шорта. Тем не менее он отлично справился с этой задачей, зафиксировав инцидент, произошедший в 1991 году во время турнира в Андалузии, когда Каспаров, тогда уже чемпион мира, рассмеялся Шорту в лицо в ответ на его атакующий ход. Русский — на этом разоблачения Лоусона не заканчивались — также «вперивается взглядом» в своих противников и, по словам Найджела, расхаживает взад-вперед в их поле зрения — «нарочно… будто бабуин». И ведь не то чтобы Шорт особенно нуждался в услугах своего друга в качестве рупора. К тому времени он уже называл чемпиона «азиатским деспотом», клеймил его секундантов как «лакеев и холуев», сетовал, что Каспарова «в детстве мало потчевали березовой кашей» и бил себя кулаком в грудь, сокрушаясь, что когда дело идет о финале чемпионата мира, «я не хочу опускаться до уровня животного, чтобы победить животное». На предматчевой пресс-конфренции Шорту был задан вопрос о проведенных им параллелях между Каспаровым и «человекообразной обезьяной». Хотя журналист обеспечил ему пространство для маневра, допустив, что то была «старая цитата», Шорт ответил с лихостью, достойной пятиклассника: «Так ведь все, кто видел Каспарова в бассейне, знают, что он жутко волосатый». Дождавшись смешков в зале, Шорт обосновал свою «старую цитату» ссылкой на то, что вот и «норвежская женская сборная называет Каспарова «Ковриком»».

Домашние заготовки или экспромты, высказывания англичанина больше напоминали размахивание шахматной доской. Впрочем, даже и эта атака — ход конем по голове — была легко отражена. Каспаров и КГБ? «Я полагаю, — учтиво отвечал чемпион, — в жизни мне приходилось встречаться с должностными лицами из КГБ. Но мне не кажется, что кому - то придет в голову всерьез прислушиваться к обвинениям англичанина, понятия не имеющего, что значит жить в Советском Союзе». Каспаров и человекообразная обезьяна? Как знать, может статься, те девушки вокруг бассейна в большей степени оценили русского, чем «бледные английские прелести» Найджела. Поскольку Каспаров играл роль вежливого дипломата и невозмутимого чемпиона, высказывания Шорта стали казаться не просто глуповатыми, но и негостеприимными. Если в твою страну приезжает чемпион мира, чтобы продемонстрировать свое мастерство, тебе не следует приветствовать его казарменными остротами насчет интенсивности его волосяного покрова.

Сам Каспаров нанес всего один предматчевый словесный удар — как раз перед тем, как Шорт играл с голландцем Яном Тимманом за право оспорить титул. В ответ на вопрос, с кем он предполагает встретиться и как, по его мнению, пройдет этот финал, чемпион сказал: «Это будет Шорт, и это будет short» [159]. Но каспаровский нешуточный — и жуткий — ответ на найджеловские издевки был дан, абсолютно правильно, в Савое, где двое сошлись за шахматной доской. Находящийся под пристальным наблюдением, он не стал впериваться взглядом, ухмыляться над найджеловскими ходами, расхаживать, как бабуин. Он вел себя безупречно. И в то же время играл в беспощадные шахматы — не на жизнь, а на смерть.

Первые четыре партии из двадцати четырех были для Шорта катастрофическими. В тот первый вторник сентября, вышагивая по Стрэнду и без особого успеха пытаясь подбодрить свой патриотический дух, я думал: 2:2 после первых четырех игр, с нас и этого будет довольно. Да какое там — это было бы просто фантастикой. Шорт печально известен как игрок, который вечно заваливает начало в больших турнирах. Таким образом (таков был мой скромный план), Шорту надо попытаться притормозить чемпиона, сбить с него гонор, замотать, не позволить ему играть так, как тот хочет. Восемь дней спустя стало понятно, что Шорт умудрился разыграть практически наихудший дебют — три поражения и одна ничья. Это было дурным знаком не только из-за изуверского счета, но и по многим другим причинам. Шорт проиграл первую партию после того, как оказался в цейтноте — ринувшись в неистовую атаку и проигнорировав предложение ничьей. Он закончил вничью вторую после того, как упустил возможность создать проходную пешку, которая, поговаривали, могла бы дать ему шансы на победу. Он проиграл третью, несмотря на яростную, великолепную атаку на каспаровского короля. И он проиграл четвертую, успев впечатляющим образом развернуться и как следует потрепать противника. Предварительные итоги выглядели примерно так: Шорт показал, что может доставить Каспарову проблем, но чемпион мог ответить на них так, что мало не покажется.