Письма из Лондона

Победа мистера Блэра была успехом тех лейбористов, которых в настоящее время называют «модернизаторами». В какой-то мере политическая борьба — это схватка разных терминологий: пришпиль себе на грудь лучший ярлык и нашлепни худший на спину своего противника, желательно в том месте, где лучше всего входит нож. В партии Тори много лет лягались друг с другом «мокрые» и «сухие» (теперь эти междоусобицы плавно перетекли в сражения между «консолидаторами» и «радикалами»). В лейбористской партии в течение долгого времени борьба шла между «умеренными» и «воинствующими» (причем некоторые отъявленные соглашатели пытались разрешить этот конфликт лингвистически, объявив себя «умеренно воинствующими»). Сейчас это скорее «модернизаторы» против «традиционалистов». Модернизаторы бились за то — помимо всего прочего, — чтобы лейбористы вновь стали выбираемыми: для этого нужно было навести марафет, демократизировать внутреннюю избирательную систему, уменьшить влияние профсоюзов, принять сколько - то рыночных реалий. Кое-кто посматривал на такого рода деятельность как на классическое предательство правой буржуазии. На выборах лидера ультралевые в избирательных округах не без остроумия окрестили Блэра «ликвидационистским кандидатом»; о том, насколько глубокие подозрения вызывали модернизаторы, можно судить по недавнему замечанию маститого gauchisteТони Бенна: «Если присмотреться к апартеиду в Южной Африке, то выяснится, что он никуда не делся после того, как Нельсон Мандела обзавелся розой в петлице, новым костюмом, новым политическим курсом и Saatchi &Saatchi» [194]. Однако позиции модернизаторов сильнее, и не в последнюю очередь потому, что их ярлык оказался удачнее. «Традиционалисты ненавидят, когда их называют традиционалистами», — сказал мне один журналист, парламентский корреспондент. И если воровство табличек с именами продолжится, им даже не позволят называть себя левыми слишком долго. Вот что заявил Тони Блэр перед выборами: «Многие из тех, кто называют себя левыми, вовсе не находятся слева, если левый значит — радикальный. Они просто представляют некий вид консерватизма».

Так старых левых кастрировали словами. Для модернизаторов заскорузлый, допотопный социализм мертв. Они настолько самоуверенны, что утилизируют сейчас даже само слово «социализм». Раньше этот термин был жупелом, и в лейбористском манифесте 1992 года он так и не появился на том, по-видимому, основании, что, как предполагалась, вызывал у политических незнаек непреодолимый рвотный рефлекс. Сейчас он опять робко возвращается в пользование — отчищенный от своих старых ассоциаций, будто крашеная - перекрашенная дверь, которую погрузили в кислотную ванну и вынули оттуда словно только что выструганной из свежей древесины. Как выразился на предвыборном митинге в Кардиффе Тони Блэр: «Наше принципиальное убеждение состоит в том, что для индивидуального успеха необходим сильный объединенный социум. Поэтому мы называем это: социализм». Мистер Блэр даже опубликовал в Фабианском обществе[195] брошюру, по срокам приуроченную к выборам, под дерзким заголовком «Социализм». Его социализм, или, чтоб уж не пропадал зря его окказиональный и разрежающий дефис, социализм, не имеет отношения к плановой экономике, классовым столкновениям и частной собственности; скорее этот термин обозначает государственное партнерство и мягкий интервенционализм, стимулированный теми «идеями, которые ассоциируются с левизной, — социальная справедливость, сплоченность общества, равенство возможностей и общность интересов».