Письма к Аттику, близким, брату Квинту, М. Бруту

4. Но мне, еще до моего прибытия в провинцию, было вручено письмо от тебя, в котором ты, хотя и сообщал о своей поездке в Тарс, все-таки подавал мне несомненную надежду на встречу; между тем, думается мне, недоброжелатели (ведь порок этот чрезвычайно распространен и присущ многим), все же получившие подходящую пищу для пересудов, не зная о моем постоянстве, пытались испортить мое расположение к тебе; они говорили, что ты производишь в Тарсе суд, многое постановляешь., издаешь указы, определяешь, когда ты уже мог бы предполагать, что тебя сменили; что так обычно не делают даже те, кто считает, что будет сменен в ближайшее время.

5. Их речи не волновали меня. Более того (верь мне, прошу тебя), я полагал, что ты, если что-нибудь совершаешь, облегчаешь мне тяготу, и я радовался тому, что годичный срок управления провинцией, казавшийся мне долгим, почти уже сокращался до одиннадцати месяцев, раз в мое отсутствие меня освобождали от труда, требовавшего одного месяца. Одно, скажу правду, меня волнует: при такой малочисленности солдат три когорты, и притом самого полного состава, отсутствуют, а где они, я не знаю. Но более всего меня огорчает, что я не знаю, где я с тобой увижусь, и я написал тебе с некоторым опозданием именно потому, что каждый день ждал тебя самого. Между тем я не получил даже письма, из которого я мог бы узнать, что ты делаешь и где я увижусь с тобой. Поэтому я послал к тебе префекта вновь призванных709 Децима Антония, храброго человека, которого я очень высоко ценю, с тем, чтобы ты, если сочтешь это возможным, передал ему когорты для того, чтобы я мог произвести некоторые военные действия, пока время года подходящее. При этом и наша дружба и твое письмо мне позволяли надеяться, что я буду пользоваться твоими советами, в чем я не отчаиваюсь даже теперь. Но если ты не напишешь мне, право даже не могу предположить, когда и где мы увидимся.

6. Я позабочусь, чтобы и доброжелатели и недруги поняли, что я лучший друг тебе. Что же касается твоего отношения ко мне, то ты, видимо, дал недругам некоторый повод думать иначе; если ты это исправишь, ты чрезвычайно обяжешь меня. Чтобы ты мог сообразить, где встретиться со мной, не нарушая Корнелиева закона, сообщаю тебе, что я прибыл в провинцию в канун — секстильских календ; в Киликию еду через Каппадокию; в канун сентябрьских календ я двинулся с войском из Икония. И вот, на основании этих сроков и избранного мной пути, ты, если сочтешь нужным со мной встретиться, решишь, в каком месте это удобнее всего может произойти и в какой день.

CCXI. Марку Порцию Катону, в Рим

[Fam., XV, 3]

Лагерь под Иконием, 30 августа 51 г.

Марк Туллий Цицерон шлет привет Марку Катону.

1. Когда ко мне за два дня до сентябрьских календ в лагерь под Иконием прибыли послы, отправленные Антиохом Коммагенским710, и сообщили мне, что сын парфянского царя711, за которого выдана сестра армянского царя712, с огромными силами парфян и — большим отрядом, составленным из многих племен, подошел к Евфрату и уже начал переправляться через Евфрат, и что, как говорят, армянский царь намерен произвести нападение на Каппадокию, я, ввиду нашей дружбы, счел должным написать тебе об этом.

2. Официально я об этом не писал по двум причинам: послы говорили, что сам коммагенец тогда же отправил сенату послов с письмом, а я полагал, что проконсул Марк Бибул, приблизительно в секстильные иды отправившийся на кораблях из Эфеса в Сирию, уже достиг своей провинции, так как у него были попутные ветры; в его письме, полагал я, сенату обо всем будет донесено с большей достоверностью. Я же, ввиду такого положения и столь большой войны, больше всего забочусь, чтобы то, что мы с трудом можем удержать военной силой, мы удержали мягкостью и умеренностью, благодаря верности союзников. Пожалуйста, люби и защищай меня в мое отсутствие, как ты привык.

CCXII. От Марка Целия Руфа Цицерону, в Киликию

[Fam., VIII, 9]

Рим, 2 сентября 51 г.

Целий Цицерону привет.

1. «Так ты, — говоришь ты, — обошелся с Гирром?». Да нет же, если б ты знал, как было легко, как это не стоило даже малейшего напряжения, тебе было бы стыдно, что он когда-то осмелился выступить как твой соискатель713. Но после того как его отвергли, он вызывает смех; играет роль честного гражданина и высказывается против Цезаря; подрывает расчеты714. Куриона он, не колеблясь, довольно резко бранит; он переменился от этого отказа. Кроме того, хотя он никогда не появлялся на форуме и не особенно много выступал в суде, он ведет дела об освобождении, но редко после полудня715.