Письма к Евгении или Предупреждение против предрассудков

Однако у Гольбаха не было уверенности в том, что такое время наступит. Перед лицом темноты и невежества масс, слепой, бездумной веры в бога, сковавшей сознание миллионов, при отсутствии даже простой грамотности в народе в его душу закрадывалось сомнение в самой возможности когда-либо одолеть тлетворное влияние религии. "Вряд ли можно,- писал он,- извлечь целый народ из бездны суеверия, т. с. из среды невежества и безумия, и склонить его к абсолютному атеизму, то есть к учению, которое предполагает наличность размышления, знания, длинного ряда опытов, привычки созерцать природу, знания истинных причин ее различных явлений, ее сочетаний, ее законов, содержащихся в ней вещей и их различных свойств". (П. Гольбах, "Система природы...").

Нельзя ставить Гольбаху эти сомнения в упрек. Ясное понимание того, что дело не остановится на теоретическом преодолении религии, но что она будет неизбежно преодолена и практически, доступно лишь марксистскому атеизму.

Таким образом, в написанных почти двести лет назад атеистических произведениях Гольбаха немало есть такого, что успело отжить свой век и отвергнуто современной передовой наукой. Но отсюда никак не следует, что гольбаховская критика религии утратила свою познавательную и практическую ценность. В знаменитой статье "О значении воинствующего материализма" В. И. Ленин высмеял тех, кто пытался сдать в архив талантливую атеистическую публицистику французских материалистов XVIII века будто бы за ее полную ненаучность, наивность и устарелость. "Нет ничего хуже подобных, якобы ученых, софизмов, прикрывающих либо педантство, либо полное непонимание марксизма", - писал В. И. Ленин об этих людях. Указывая, что в произведениях французских атеистов XVIII века, действительно, далеко не все приемлемо для нас, В. И. Ленин вместе с тем высоко ценил эти произведения и считал, что они еще немало могут помочь нам пробудить верующего человека от религиозного сна, заинтересовать его, вызвать в нем сознательное отношение к религиозным вопросам.

Рационалистические доводы, которые Гольбах направлял против религиозной догматики, культа и самой идеи бога, не потеряли силы и в наши дни. Ведь современные проповедники христианства преподносят верующим в основном все ту же богословскую "премудрость", что и в гольбаховские времена. Верующих духовные пастыри и поныне наставляют с благоговением относиться к ветхозаветным и новозаветным "священным" книгам, принимать за истину заключенные в них легенды, исполнять древние обряды и так далее

Большой интерес вызывают памфлеты Гольбаха и как замечательные, во многом еще не превзойденные по форме образцы популяризации атеизма.

В памфлетах этих нет, правда, ни вольтеровского красноречия, ни ярких переливов творческой мысли Дидро, ни утонченного изящества и легкости стиля Гельвеция. В них много повторений, которые на первый взгляд могут даже показаться излишними. Они порой страдают абстрактностью и не балуют нас историческими примерами, столь обычными у автора книги "Об уме". Антиисторизм проявился у Гольбаха, быть может, больше, чем у кого-либо другого из энциклопедистов. Но при всем том в гольбаховских памфлетах есть качества, которые отсутствуют в произведениях его соратников. И это потому, что Гольбах - прежде всего пропагандист атеизма, что им движет стремление довести весь ход своих рассуждений до сознания читателя, не искушенного в философии.

Гольбах стремится доказать все свои выводы. Он поэтому бесконечно терпелив и считает, что полезнее повториться и закрепить уже известное, чем рисковать потерей читателями нити его логических построений. Гримм был неправ, когда издевался над гольбаховским стилем и сравнивал сто с монотонным кукованьем. К Гольбаху с полным основанием можно отнести мнение Нежона о стиле Фрере: частые повторения, замечает Нежон, действительно "портят теплоту и легкость стиля и делают самое изложение несколько многословным", но они необходимы, "чтобы основные тезисы автора все время держали на страже память и воображение читателя"; ведь если хоть одно из положений автора "будет забыто или плохо понято, неизбежно разорвется цепь доказательств, и в результате даже самая обоснованная система рискует потерять убедительность" 1. Можно не сомневаться, что эти соображения Нежона были внушены ему гольбаховским творчеством.