Письма к Генри Миллеру

<:> в Александрии, если не считать Голливуда, красивых женщин на душу населения приходится больше, чем где бы то ни было еще на свете. Ни с Парижем, ни с Афинами даже и сравнивать нечего; смесь коптских, еврейских, сирийских, египетских, марокканских и испанских кровей дает на выходе миндалевидные темные глаза, оливкового цвета веснушчатую кожу, ястребиный нос и взрывной темперамент. С точки зрения секса фуража хватает, вот только атмосфера здесь влажная, истероидная, и воздух как наждак, пустынные ветры мигом сообщают любому твоему желанию оттенок маниакальности. Любовь, гашиш и мальчики естественная отдушина для любого, кто застрял здесь более чем на несколько лет. Я живу в большой квартире, делю ее с несколькими довольно милыми людьми, и на крыше у меня есть даже собственная башенка, из которой романтически настроенные индивиды могут наблюдать колонну Помпея, тюрьму Хадра и заросшие камышом болотистые пустоши по берегам озера Мареотис, которые уходят аж до самого горизонта и застят небо.

Это мир отцов-пустынников и вечных жидов; равнина изъедена - как пораженная кариесом челюсть мумии. Александрия - единственное пригодное для жизни место в Египте: потому что здесь есть гавань и выход к плоским, цвета скипидара, морским горизонтам - хоть какой-то выход. <:>

Забавно, как женщина сменяет здесь женщину, и бог его знает, что остается в итоге, и каждый раз все поверхностней: Габи, Симон, Арлетт, Дон, Пенелопа: и лишь Цыганка Коэн пышет темным жарким пламенем из-под густых тунисских бровей; пикантная, ни дать ни взять шекспировская Клеопатра; алжирский зад, мальтийские ресницы, пальчики и ноготки из Смирны, бейрутские бедра, афинские глаза, андросский нос и рот, который вопит и мурлычет, как бесноватые ведьмы из Хомса или Самарканда. И фиумские груди. Так какого же черта?

Но как они здесь занимаются сексом! Безумие полное, и никакой тебе СЛАБОСТИ, или недосказанности, или романтизма, как у наших англосаксонских дам, которые всю жизнь тратят на поиск ферротипических оттисков собственных папаш. Никаких ломаний, сразу по уши и будто на войне - а не эта хромающая на обе ноги северная дружба, - но яростно и ярко, как орлы-стервятники работают когтями и клювами.

Несколько дней назад мы поехали за Бург-эль-Араб и пробрались там через поле битвы к длинному пляжу, на который огромными зелеными валами выкатывается настоящее Средиземное море, и небо замариновано до фиолетового цвета и переливается так, что тело приобретает в воде волшебный розовый оттенок. Море цвета горьких лимонов, зеленое, холодное и чистое, с песчаным дном; в первый раз за четыре года я почувствовал, что я в Греции. Купались нагишом. За нашими спинами дюны убегали к подножию заброшенной крепости времен крестовых походов - обглоданные башни сквозь марево, вылитый мираж. Тысячи стреляных гильз, грязные бинты, искореженные вражеские танки, бревна. Странная атмосфера покинутого поля боя, где море пропитало краешки неба и старая крепость горит как драгоценный камень. По дороге изредка проезжает на верблюде случайный бедуин. И пальмы погрохатывают на ветру, как старые верблюжьи шкуры. Столь же странное возвращение в кавафисовскую Александрию, где ждет письмо от Георгиоса Сефериса; он пишет, что чувствует себя все более и более счастливым человеком с тех пор, как оставил пропаганду.

Того, о чем можно рассказать в обычном письме, считай что не осталось; извини за бешеную спешку. Надо посмотреть, что там сообщают с мировых фронтов. В час зайдет Цыганка - выпить со мной стаканчик. Жизнь длинна, искусство бренно, как говаривал Гёте.

И когда все это кончится? Отвечай поскорее, ладно?

Ларри

22 августа [19]44 г.

Британское информационное агентство,

рю Туссум, 1, Александрия, Египет

<:> Раньше я и понятия не имел, что означала Галлия для сосланного туда римлянина или Сибирь для русского. Теперь я знаю. Сердце мечется в грудной клетке, потому что ему недостает влаги. С тех пор как я приехал в Египет, дождь шел всего один раз - примерно полчаса. Грязно-коричневый, на последнем издыхании дождь, горький на вкус и ничуть не освежающий. <:> У меня родилась чудесная идея для романа, александрийского: цепочка этих новых моих греческих картинок и параллельно нечто вроде духовного разделочного цеха, с девочками, нарезанными на куски. Но покуда я не вырвался на волю, увы, не способен ни на какие серьезные усилия - так что думаю пока накропать коротенькое антропологическое исследование об английских табу; так вымеряешь глубину и ширину противотанкового рва, прежде чем двинуть вперед свои главные силы. <:>

Весь любовь и восхищение.

Ларри

1 января 1946 г.

Министерство информации,

Управление

Додеканесских островов, Родос