Письма к Молли, или P.S. Покормите белых голубей

Это помогает сделать историю моей. И только моей. Это помогает мне оставить в ней что-то от себя лично. Так автор становится ближе к своей истории. Так история становится ему дороже, чем она могла быть.

И все же… что на самом деле меня заставляет писать снова, и снова, и снова?

Почему я все это придумываю, планирую, расписываю и создаю?

Именно из-за этого… из-за того, чтобы придумывать, планировать, расписывать и создавать.

Я опьянен процессом. Сам момент создания, планирования и разработки – вот настоящий наркотик, от которого нельзя избавиться.

Это мне нравится больше всего. Самый приятный этап работы.

А дальше?

Нельзя бросить хорошую идею, пока она не будет воплощена в жизнь. Не могу я просто все распланировать и сказать: «Ух! Хватит. Самое интересное сделал». Это смешно.

Безусловно, я начинаю писать. Я должен это написать. Это мой долг перед той историей, которая появилась в голове.

Меня завораживает именно сам ход мысли, полет фантазии и танец музы, когда рождается история. Пожалуй, это самый яркий и волшебный момент. Когда я сажусь писать – в силу вступает техническая сторона вопроса. Попытка исполнения, воплощения мечты в реальность.

Молли, голубка моя! Вы даже представить себе не можете, к каким выводам я только что пришел!

Вы не поверите… сколько народу я убил!..

Персонажи мои мрут, как мухи, на страницах книг. Сейчас мне даже не сосчитать, сколько люда я беспощадно, хладнокровно и жестоко погубил.

Зачем я это все делаю?

Ответ мой будет страшен.

Хочу.

Что-то подсказывает, что так надо. И я убиваю.

Раз! И больше герой не появится. Его нет. Он исчез. Отныне его имя писаться не будет до последней главы.

И даже в этом непростом вопросе у меня есть свое правило. Оно звучит так: «Убивать за написанием».

Это означает, что лишь в момент написания сцены я придумываю смерть герою. Пока его смерть не придумана – он жив. Стоит мне его «убить» у себя в голове, детально представив всю сцену… он мертв для меня. Писать о нем будет тяжело, неприятно, трудно.

Есть ли во мне эта жестокость? Есть ли во мне эта жажда власти? Есть ли этот безумный эгоизм?

Видимо, да.

И я полон грехов, моя Молли. Даже я. Можете ли вы себе это представить?

Я не могу.

А посему писательство – это та благодать, с которой я не могу расстаться. Это та красная нить, за которой я следую. Это та часть, что неотделима от меня.

Каждая книга – осколок моей души. Я разрываю ее на кусочки…

Писать – значит творить. И я творю. И я буду творить. Мне это нравится. И ничто с этим нельзя поделать!

Такой уж я человек…

И страшнее всего мне представить тот день, когда в голове моей не останется ни одной идеи. День, когда я не смогу выдавить из себя ни строчки.

Жутко.

Неприятно.

Страшно.

А потому я стараюсь не думать об этом. Я лишь продолжаю писать и радуюсь каждой новой идее, которую дарит мне мое вдохновение. А откуда оно берется? Где живет моя странная, слегка чудаковатая и капризная муза? Эти истины мне неизвестны. Если бы знал – все было бы слишком просто. Формула писательства была бы бесцеремонно раскрыта и заимствована всеми желающими.

Я рад, что некоторые тайны моего «закулисья» не известны даже мне самому. Так и должно быть. Это правильно.

Моя любимая Молли, я очень надеюсь, что столь подробные описания моей писательской «кухни» вас не слишком утомили. Мне будет приятно, если вы найдете мои откровения занимательными и увлекательными.

Я рад, что у меня есть вы – человек, с которым я могу поделиться подобными вещами.

Страницы с первыми главами новой книги уже вложены.

Позвольте в этом абзаце мне с вами попрощаться на сегодня. Желаю вам больше отдыхать и меньше думать о бытовых хлопотах. Как поживают наши голуби?

С любовью, ваш Север.

P.S. Покормите белых голубей

Удел Эбис-Лота

Господи, даруй нам Спокойствие: принять

то, что не может быть изменено,

Мужество – изменять то,

что до́лжно,

И Мудрость – отличать

одно от другого.

Проживая каждый день с полной отдачей;

Радуясь каждому мгновению;

Принимая трудности – как путь, ведущий к покою,

Принимая, подобно тому как Иисус принимал,

Этот греховный мир таким, каков он есть,

А не таким, каким я хотел бы его видеть,

Веря, что Ты устроишь всё наилучшим образом,

Если я препоручу себя Твоей воле:

Так я смогу приобрести, в разумных пределах, счастье в сей жизни,

И превосходящее счастье с Тобою на вечные веки – в жизни грядущей.

Аминь.

«Молитва безмятежности», Рейнхольд Нибур

Глава 1. Голос за стеной

«Как быстро можно сойти с ума, находясь в одиночестве?» – лишь этот вопрос она задавала себе, когда ее вели в изолятор. И задавала тогда, когда осталась совсем одна.

Прижавшись спиной к голой стене, она сидела на полу в окружении белых стен. Серая койка, металлический унитаз и раковина – вот и вся «роскошь», которая ей теперь позволялась.

Кормить будут два раза в день. И как правило, это будут остатки от обеда из общего блока, который она покинула пару мгновений назад.