Письма к Науму Сагаловскому

Маруся, хочешь — стансы напишу?
Как сладостно томление разлуки…
…В кафе «Снежинка» города Прилуки
ем на обед молочную лапшу
с огурчиком. Фуражка набекрень.
Распахнута моя косоворотка.
Вокруг сидят улыбчиво и кротко
крестьяне из соседних деревень.
Кондовая, махорочная Русь,
галоши, телогрейки и портянки…
Бывает, что увидится мне с пьянки
приют неунывающих марусь,
но — Родина!..
Не мне ли суждено
дожить мой век среди ее отбросов?..
Я прежде был ученый и философ
(в «философе» два «л» или одно?).
Маруся, жизни нет. Замкнулся круг.
Здесь всякий холмик мнит себя Казбеком,
ведь я был не последним человеком
в системе Академии Наук.
А нынче — к огнедышащим печам
я подношу формованное тесто.
Моим словам просторно. Мыслям — тесно,
и в сердце — неизбывная печаль.
Шесть лет, как я покинул СССР.
Считай, что я в загранкомандировке.
Как накуплю вещичек по дешевке
и вышлю аккурат на твой размер.

И так далее.

«Погас огонь. Остался свет лучины…»

И еще:

«мы ласточки. А может быть — стрижи…»

Все остальное соответствует. Наум, не сердись. И не думай, что я рехнулся. А если и рехнулся, то отнесись с пониманием.

И еще сообщи — где было напечатано это стихотворение? Но, впрочем, даже если в «Панораме», я его вставлю. Авторство укажу непременно.

С этим все. Жду.

Дальше. В «Гранях», действительно, переворот. Владимова погнали за жидолюбие, юмор, отсутствие желваков на скулах. Короче — за талант и за качество. Это — метафизика серых. Так и должно быть.

Журнал «22» мне активно не нравится. Там сидят снобы […] Выходят редко, денег не платят, почти не циркулируют, да еще и считают, что печататься у них — честь. Лучше восстанови отношения с «Панорамой».

Половец обжулил тебя случайно, […] деньги он платит более-менее аккуратно и авторов, в общем, ценит. Впрочем, и в «22» пошли что-нибудь. Кстати, физический цикл — это очень в их русле. А так, что я могу узнать насчет Сагаловского? Естественно, они ответят, что пусть пришлет, будем рады.

Совместным творчеством мы обязательно займемся осенью. Но мы напишем не детективную повесть, а эпистолярную. Я давно задумал договориться с кем-то, обозначить два характера, выдумать тему переписки, например пропажа коломянковых брюк на дне рождения эмигранта Мешкевицера, и начать долгую переписку с широким обзором событий и лиц. Осенью поговорим.

На дачу я отвожу семейство 27-го июня. Всю неделю буду в Нью-Йорке, а на выходные буду уезжать. Так что пиши смело по знакомому адресу.

Теперь еще. Марья прислала 30 экземпляров «Демарша». Надеюсь, это только часть. Пока что тебе полагается 10 штук. Одну книжку я в понедельник вышлю с почты 1-м классом, а девять — 4-м. Если Марья пришлет, как я надеюсь, еще, ты все получишь. […]

Наум, я в полном цейтноте. Обнимаю. Жди книжку + еще девять. А я жду письма. Женщинам и детям — киссиз, киссиз, киссиз!

Твой С.

P.S. «Иностранка» в «Панораме» — говно. Украшением (единственньїм) будут твои «стансы».

С.

13

2 июля (1987)

Дорогой Наум! Писать как будто нечего — все обсудили по телефону. История с больницей явилась, конечно, шоком, так что не знаю даже, как дальше потечет жизнь — с ежемесячными проверками, без водки, сигарет, но зато с рекомендуемой сексуальной воздержанностью. Короче, я должен переродиться в какую-то незнакомую и малосимпатичную фигуру — тихоню и педанта. Черт с ним.

Вайль и Генис относятся к тебе настолько хорошо, насколько это позволяет их рижское происхождение и усеченный взгляд на литературу как на веселое и приятное занятие зажиточных нарядных людей. Я уже говорил и писал когда-то: отсутствие чувства юмора — трагедия для литератора, но отсутствие чувства драмы (случай Вайля и Гениев) тоже плохо.

Что касается Г. В., то он — мошенник, деньги за «Витязей» будет нелегко из Г. достать. Если ошибусь, буду рад.

Ленин адрес и телефон «Клубу песен» смело дай. Пусть договариваются сами, а мы с тобой пусть будем в стороне, ну их.

За деньги спасибо, но они у меня сейчас есть (аванс за книгу + «Ньюйоркер»), так что даже больница меня не полностью разорила. В случае необходимости возьму у тебя в долг без зазрения совести, я всю жизнь этим занимаюсь.