Письма к провинциалу

— Очень охотно, — сказал он, — потому что я люблю людей любознательных. Вот наше определение: мы называем действующей благодатью откровение от Бога, через которое он выражает нам свою волю и побуждает нас желать ее исполнить.

— В чем, — спросил я его, — расходитесь вы с янсенистами в этом вопросе?

— В том, — отвечал он, — что, согласно нашему утверждению, Бог ниспосылает действующую благодать всем людям при каждом искушении, ибо мы считаем, что если бы у нас при всяком искушении не было действующей благодати, чтобы удержать нас от греха, то, какой бы грех мы ни совершили, он не может быть вменен нам. Янсенисты, напротив, говорят, что грехи, совершенные без действующей благодати, не становятся от того невменяемыми: но они мечтатели.

Я догадывался, что он хотел сказать, но, чтобы заставить его высказаться еще яснее, сказал ему:

— Отец мой, меня сбивает это понятие, «действующая благодать», я к нему не привык; если бы вы были добры сказать мне то же самое, не употребляя этого выражения, вы бы обязали меня бесконечно.

— Хорошо, — сказал патер, — вы, значит, желаете, чтобы я заменил определяемое определением; это не может изменить смысла речи; я согласен. Мы, следовательно, утверждаем как неоспоримый принцип, что «деяние не может быть вменено в грех, если, прежде чем мы совершим его, Бог не даст нам познания зла, заключенного в нем, и внушения свыше, которое побуждало бы нас избегать его»[102]. Понимаете вы меня теперь?

Удивленный подобным толкованием, по которому все грехи не преднамеренные и те, которые делаются в полном забвении Бога, не вменяются нам, я посмотрел на моего янсениста и ясно увидел по его выражению, что он нисколько не верит этому. Но, так как он не возражал ни слова, я сказал патеру:

— Желал бы я. отец мой, чтобы то, что вы говорите, было истиной и чтобы у вас на то были верные доказательства.

— Вы хотите доказательств? — подхватил он тотчас же. — Позвольте, я сейчас доставлю вам самые лучшие доказательства; И он вышел за своими книгами. А я сказал тем временем моему другу:

— Неужели найдется у них кто — либо другой, кто бы говорил подобным образом!

— Это для вас такая новость? — ответил он. — Будьте уверены, что никогда отцы церкви, папы, соборы, св. Писание, ни одна книга религиозного содержания, даже за это последнее время, не говорили таким образом; но что касается казуистов и новых схоластиков, он принесет их вам в изрядном количестве.

— Что мне в них, — сказал я. — К чему мне эти авторы, если они расходятся с преданием?

— Вы правы, — ответил он.

Но в эту минуту вошел добрый патер, нагруженный книгами, и, протягивая мне первую, сказал:

— Вот прочтите, это Сумма грехов отца Бони, да еще и в 5–м издании, чтобы вы убедились, что это хорошая книга.

— Жаль только, — сказал мне тихо мой янсенист, — что эта книга была осуждена в Риме и епископами Франции[103].

— Откройте, — сказал патер, — страницу 906.

И я прочел следующие слова: «Чтобы совершить грех и быть виновным перед Богом, нужно сознавать, что собираешься совершить поступок недостойный, или, по крайней мере, сомневаться, опасаться; или же, понимая, что Богу не угодно это действие, что Он его воспрещает, тем не менее совершить его, дерзнуть и преступить».

— Вот это хорошее начало, — сказал я.

— Посмотрите, однако же, — продолжал он, — что значит зависть. Именно за это место и смеялся г — н Алье над отцом Бони, прежде чем перешел в число наших друзей[104], и применял к нему слова: Ессе qui tottit peccata mundi («Вот тот, который берет на себя грехи мира»[105]).

— Сказать правду, — заметил я, — это совершенно новое искупление, по отцу Бони.

— Не хотите ли более верного авторитета? Вот загляните в эту книгу отца Анна[106]. Это последняя написанная им против г — на Арно[107]; прочтите страницу 34, где загнут угол, и обратите внимание на строки, которые я отметил карандашом, — это чистое золото.

И я прочел следующие слова: «Тот, кто не имеет ни малейшей мысли о Боге, ни о своих грехах, и никакого представления, т. е., как он дал мне понять, никакого знания об обязанности творить дела любви к Богу или раскаяния, не имеет никакой действующей благодати, чтобы творить подобные дела; однако верно и то, что, упуская их, он не совершает никакого греха, и если он будет осужден, причиной тому послужит отнюдь не наказание за данное упущение». И несколькими строками ниже: «То же можно сказать и о преступном попустительстве».

— Видите, — сказал мне патер, — как он говорит о грехах упущения и о грехах попущения. Потому что он ничего не забывает. Что вы на это скажете?