Письма к русской нации

Бесспорно, одна ласточка не делает весны, и если бы в России действовала одна шайка предателей, она не могла бы возбуждать большой тревоги, но в последнее десятилетие выяснилось весьма широкое распространение мазепинства, опирающегося на две базы – на денежную поддержку Германии и на самую разнообразную поддержку Австро-Венгрии. При таком положении дел безумно было бы не придавать значения величайшей из опасностей, теоретически возможной для России и уже готовящейся. Если речь серьезно зайдет о разрушении единства русского народа, то это такая беда, ради предотвращения которой выгоднее вести ряд кровопролитнейших войн, нежели примириться с ней. Я хочу сказать, что если бы план немецких империй использовать мазепинский сепаратизм был поставлен как практическая задача, то, не дожидаясь ее решения, мы должны были бы воевать и с Германией, и с Австрией как с врагами, ведущими минный подкоп под наше государственное здание. Пока до этого дело не дошло, все-таки следует начать самую деятельную и непримиримую борьбу со сравнительно бессильными проявлениями мазепинства в самой России. Не дожидаться же, господа, когда бессильное сделается могучим и уже неодолимым. Мы во всем убийственно опаздываем, зевая да почесывая в затылке, но есть несчастья, присутствие которых должно сдувать самую мертвую дремоту. И маленький поджог, и маленькая течь на корабле, и маленькая груда камней поперек рельсов, и маленькая доза яда – все это не такие явления, чтобы ждать разгара их последствий…

Кроме правительства, на котором лежит священный долг организации народной обороны, пора, мне кажется, вникнуть в мазепинскую измену и русскому обществу, в особенности великорусскому. Я вполне искренне верю общерусскому патриотизму многих образованных малороссов и большинства малороссийского простонародья. Между теми и другими я встречал таких одушевленных и стойких носителей имперской нашей идеи, что дай Бог очень и очень многим великороссам подняться до этого высокого уровня. Но исключения все-таки не составляют правила – общее же правило таково, что большинство «хохлов», считая себя русскими, недолюбливают «москалей» и довольно равнодушны к всероссийской идее, представительствуемой главным образом великороссами. К чему неравнодушны хохлы, и часто до пламенного обожания, так это к своей Украине – ее одну они называют «Украйна-маты». Хотя через тридцать девять лет минет уже три века объединения Великой и Малой Руси, но так как и московское, и петербургское правительство не отличалось широкими историческими горизонтами и не заглядывало в даль веков, то вместо быстрого слияния областей в одной великой культуре (что почти удалось первым Рюриковичам) получилось скорее закрепление бытовых различий и расхождение народных культур. Только со времен Екатерины II началось заметное влияние великорусской государственной культуры на Малороссию. В век Гоголя оно достигло своего апогея, но при Императоре Николае I уже зародилось украиноманство в ряду других инородческих сепаратизмов и революционных течений. У нас проделали с украиноманством весь, так сказать, бюрократический ритуал борьбы со злом. Ритуал таков. Заметив зло, если оно совсем незначительное, его так или иначе подавляют. Но если зло оказывается сложное и страшное по своим последствиям, то у нас делают вид, что ничего не заметили. В упорном игнорировании зла проходят десятилетия, но наступает время, когда ало начинает выпирать из почвы, теснить и наступать. Тогда чаще всего теряют голову и идут на уступки. Все эти этапы были пройдены и мазепинским движением, не раз возобновляясь.