Письма к утраченной

– Стелла, ты меня слышишь? Господи, да что они с тобой сделали?!

Стелле хотелось задать тот же вопрос. У Нэнси с лицом явно был непорядок. Рот слишком увеличился, один глаз практически скрыт пухлой бледной плотью. Неужели над Нэнси произвели непотребство? Вот она шевелит губами, да только слова липнут к языку, ничего не слышно. Нэнси наклонилась, вынырнула из тумана, и Стелла наконец разглядела лиловый кровоподтек под слоем пудры.

– Послушай, подруга, мне нужна твоя помощь. Больше просить некого. Ты понимаешь?

Стелла кивнула. Нэнси держала ее за руки, но казалось, что она далеко-далеко, просто руки себе длиннющие отрастила, футов шесть, не меньше. Такое всегда происходит, как таблетки примешь. Все предметы будто отдаляются. И хорошо.

– Мне нужно где-нибудь пересидеть. На квартиру я вернуться не могу. Меня ищет Лен. Упаси боже, найдет…

Больничная палата была как спальня в приюте – ряды коек, тумбочек, все места заняты, Нэнси положить некуда. Впрочем, может, у сестер найдется лишняя койка в чулане, или они произведут замену. Хорошо бы Нэнси определили сюда вместо той женщины, что беспрестанно стонет в самом углу.

Нэнси придвинулась ближе, Стелла чуть не задохнулась от запаха ее духов и сигарет.

– Я залетела, подруга. И Лен тут ни с какого боку. Думала, он не догадается, а он… – Подруга издала странный звук, должно быть, пыталась рассмеяться. Не вышло. – Откуда мне было знать, что он в детстве перенес свинку с осложнениями? Чуть не убил меня, представляешь? А если второй раз ему попадусь – точно убьет.

Нэнси дернула плечом, шелковый шарф – один из многочисленных подарков Лена – соскользнул, открыл синяки на шее, словно отпечатки грязных лап. Под могильной плитой трепыхнулось от жалости сердце; Стелла отстраненно наблюдала, как где-то в отдалении ее пальцы тискают руку Нэнси.

– Можешь остаться в больнице. Здесь безопасно.

На сей раз у Нэнси получилось рассмеяться. Звук вышел резкий, жуткий – так смеялась, заметив чужие слезы, рыжая женщина, что лежала напротив Стеллы. В следующую секунду рука Нэнси взлетела к ее рту, к подбитому глазу, и Стелла обнаружила, что тискает пустое пространство.

– Черт возьми, Стелла! Какая больница, что ты несешь? Я другое имела в виду.

На улице накрапывал дождь, по стеклу катились капли. Как по лицу Дэна, когда он вернулся, когда нашел Стеллу. Он расстегнул китель, распустил полу, будто крыло, над Стеллой и Дэйзи.

– В смысле, дом же все равно стоит пустой. Я бы там прибиралась, следила бы за садом. А ты, когда выпишешься из треклятой больницы, будешь жить со мной. Как в старые времена, как в приюте, помнишь?

Нэнси смотрела выжидательно. Стелла не могла уразуметь, чего конкретно она ждет. Лицо подрагивало, растягивалось и сжималось у Стеллы перед глазами, словно пойманное в мыльный пузырь. И вдруг Стелла поняла, и пузырь лопнул.

– Мой дом. Ты хочешь отнять у меня мой дом…

– Да не отнять, глупышка. Позаимствовать на время, пока ты с Чарлзом отношения не выяснишь и не будешь готова жить сама по себе. Может, мы там поселимся вместе. Ты ведь слабая, за тобой уход нужен. Я бы о тебе заботилась. Вместе веселее, так ведь, подруга?

Прохладной ладошкой Нэнси откинула волосы со лба Стеллы. Как приятны подобные касания. Тело давно изнывает без ласки. Она закрыла глаза, чтобы острее стали ощущения, но сосредоточиться на них, насладиться в полной мере что-то мешало, свербело, как тупая игла. Внезапно глаза раскрылись, и взгляд зафиксировал догадку, словно коллекционер-энтомолог – бабочку.

– Ты беременна!

– Да, да, – зашипела Нэнси. – Только не надо об этом всей больнице сообщать.

Она оправила юбку на коленях, покосилась по сторонам, продолжала полушепотом:

– Мне бы только родить. Воспитывать я не собираюсь, ребенок мне не нужен. Ну так что, можно мне пожить в твоем гнездышке? Можно или нет?

Стелла отвернулась. Слезы кололи глазные яблоки, подобно миниатюрным кроваво-красным иголкам. Представилась Нэнси, спихивающая детскую коляску в воронку от снаряда. «Ребенок мне не нужен».

– Стелла?

Как же она устала. Пусть бы Нэнси ушла, пусть бы прекратилось в ее мозгу это кино с воронкой и коляской.

Стелла кивнула:

– Ключ в кармане пальто. Пальто в приходском доме.

– Спасибо, родная. Я знала, что могу на тебя положиться.

Нэнси чмокнула Стеллу в щеку, поднялась, скрипнув стулом.

– Я к тебе еще загляну!

– Нэнси!

Стелла рванулась с койки. Пол был словно каток, ноги неуклюже разъезжались, когда Стелла ковыляла за Нэнси. Успеть, пока она не выскочила из палаты! Нэнси повернула искаженное тревогой лицо.

– Что еще?

– Не ходи в спальню, где обои с фиалками. Слышишь? Тебе туда нельзя. Ни под каким предлогом. Вообще нельзя, ясно? Никогда.

Нэнси нервно хихикнула:

– Ладно, ладно, не беспокойся. Запру твою драгоценную спальню на ключ. Вот ты поправишься, уйдешь от мужа – сама и откроешь. Раз тебе так легче.

– Поклянись.

– Клянусь. Ну что, довольна?