Письма к утраченной

Может, если не шевелиться, Джесс Моран подумает, что он еще спит. Или что он мертв. На самом деле, лежа вот так, с подушкой на лице, недолго и по-настоящему задохнуться. Секунда ушла на то, чтобы это осознать; впрочем, несмотря на похмелье, которое впору было по шкале Рихтера оценивать, мысль о смерти не показалась привлекательной. Не то что вчера.

– Как ты себя чувствуешь?

Он собрал последние силы, поднял тяжеленную голову, приоткрыл один глаз.

Джесс рассмеялась:

– Сейчас кофе принесу.

Кухня маленькая, без излишеств, а теперь, когда Джесс перемыла посуду (Уилл ее неделю копил, не меньше) – так даже и симпатичная. Стены белые, есть открытая полка, на которой теснятся чашки, плошки и баночки со специями. Когда-то полку выкрасили в ярко-зеленый цвет, но вид у нее как с распродажи бэушных вещей – краска облупилась, проступил прежний, голубой слой. Джесс сняла кружку с крючка, насыпала растворимого кофе, стала ждать, пока закипит чайник.

Шея ноет – спать пришлось на неудобном диване, даже не раздевшись. Одежда помялась, вид несвежий. Джесс выпила стакан сырой воды, прополоскала рот – зубной щетки при ней, конечно, не было. Чайник засвистел. Она залила кофе кипятком и понесла в спальню.

Уиллу тем временем удалось сесть на кровати. Непослушными пальцами он пытался выдавить из блистера таблетку, когда вошла Джесс. Парацетамол всего-навсего – а не термоядерные антидепрессанты, которые она видела вчера на каминной полке.

– Как ты себя чувствуешь?

Кружку с кофе Джесс поставила на прикроватный столик. В полутьме заметила, как скривился Уилл, глотая таблетки.

– Когда ты была маленькая, ты не посыпала слизней солью, чтобы поглядеть, как они отреагируют? – Уилл допил воду. – Так вот, мой мозг – что присоленный слизень. А еще мне очень стыдно.

– Пустяки. Ты имел полное право выпить. Это я вторглась в твое личное пространство.

Джесс подошла к окну, отвернула край шторы. День занимался теплый, весь розовый, – но от света Уилл вздрогнул.

– И правильно сделала, что вторглась. Не знаю, чем бы эта попойка для меня завершилась. Только тебе было необязательно оставаться на ночь.

– А я подумала – лучше останусь. На всякий случай.

Джесс прикинула, не привести ли в пример одного приятеля Доджа, который вот так же напился, а утром не проснулся. Нет, лучше не надо. Не стоит портить Доджем такое утро.

– Тем более я у тебя в долгу. Если бы ты тогда не появился в доме, не вызвал «Скорую», я бы, пожалуй, сгорела, как свечка.

– Разве можно сравнивать пневмонию с пьянкой! Ты в своей болезни не виновата. – Уилл пригубил кофе, словно мерзкую микстуру. – Как у тебя вообще дела?

Джесс присела на узкий подоконник. Несмотря на все произошедшее между ней и Уиллом, неуместно казалось садиться к нему на кровать, а другой мебели в спальне не было.

– Все хорошо. Просто не верится, до чего хорошо, особенно по сравнению с прежней ситуацией. Сейчас у меня отдельная комната в женском общежитии. Не отель «Ритц», но я скоро найду другое жилье. Вот только получу первую зарплату…

– Так ты на работу устроилась? Здорово! А куда?

– В химчистку. Иначе почему бы я к тебе с фраком твоим явилась?

– И впрямь… – Уилл взвыл, повалился в подушки. – Господи! Фрак! Свадьба… Сегодня ведь суббота, да?

– Да. Я видела приглашение на холодильнике. Тебя ждут в какой-то церкви в Оксфордшире к половине двенадцатого.

– Вообще-то меня в этом Оксфордшире еще вчера ждали, к семи часам. В ресторане. Что за обычай – устраивать предсвадебный ужин! А я… я телефон отключил после шестой эсэмэски, которую прислала мать.

Джесс еле сдерживала улыбку – Уилл мог обидеться, он ведь здорово влип. А улыбаться хотелось потому, что Уилл Холт, даже с похмелья, даже удрученный грядущим мероприятием, умудрялся оставаться милым и славным. А еще Джесс радовалась, что нашла его.

– Похоже, у тебя проблемы. А почему ты не поехал на ужин?

– Мои родители и брат все из себя такие утонченные. Такие правильные. Такие умные, целеустремленные, успешные, ухоженные и так безупречно упакованные – просто с души воротит. Один я не вписываюсь. В семье не без урода.

Джесс подумала о таблетках – и улыбаться сразу расхотелось.

– Твоя мама, наверное, волнуется, что ты не приехал.

– Ничего подобного. Втайне она очень рада. Ей не пришлось за меня краснеть. За мою идиотскую работу, плохо пригнанный костюм и поцарапанную машину.

– Так ты и на свадьбу ехать не намерен? По-моему, это только усугубит ситуацию. В будущем.

– Очень может быть. – Уилл поставил кружку, откинулся на кровати. Поморщился слегка (но Джесс-то заметила!). – Если честно, я устал об этом думать. Надоело, что со мной обращаются как с блаженненьким. Может, я такой и есть, но знаешь, когда напоминание идет рефреном к каждой фразе, не всякий выдержит.

– Не говори так, – едва слышно вымолвила Джесс. – Никакой ты не блаженненький.

Она перевела взгляд на стену, потому что смотреть на Уилла стало неловко. Там, на стене, висел постер – афиша старого французского фильма.

– Вчера, когда ты заснул, я тут немножко прибралась. Ничего? Я видела твои записи насчет Стеллы и Чарлза.