Письма к утраченной

Джесс застыла. Хоть бы выбраться на улицу, влиться в людской поток, вновь стать невидимкой! Но Леди Мышка уже семенит к ней, в лице жалость, в руках большой пакет из пафосного супермаркета – плотный картон, веревочные ручки.

– Вот, только сегодня принесла та самая леди, что раньше доставила замшевые ботинки. Говорит, у нее большая чистка – дочь поступила в университет и уехала. Здесь должна быть еще обувка, а наша Одри до этих вещей пока не добралась и цены не установила. Чего глаз не видал, по тому сердце не тоскует, верно? Поищи, может, что и попадется по размеру.

– Но как же… Нет, нельзя…

– Не стесняйся. У нас этого добра – только успевай сортировать.

Она слегка стиснула руку Джесс.

– Знаешь, детка, мне нравятся девушки, которые не брезгуют секонд-хендом. А то нынче отдельные слишком избаловались, по-моему.

Леди Мышка с неодобрением покосилась на пафосный пакет.

– Я в войну росла. Мы тогда вещи берегли. Чинили, перелицовывали. Сами шили, своими руками. А когда к чему-то привык, потом уж не отвыкнешь. Привычка в кровь и плоть входит. Удачи тебе с работой, милая.

В мини-пекарне Джесс купила горячую булочку с сосиской («К сожалению, у нас нет вакансий, но, если вы пришлете резюме, мы будем иметь вас в виду…») и съела прямо на скамейке возле библиотеки. Она откусывала по чуть-чуть, тянула удовольствие. Ветер впивался в голые пальцы, его дыхание отдавало ледяным металлом. И все равно на улице было лучше, чем в доме. Джесс уселась поудобнее, огляделась с опаской.

Вот счастливый обладатель игривого щенка бросает своему питомцу мячик, щенок подпрыгивает, ловит мяч зубами, делает в воздухе кульбит. Вот малыш в зеленом пальтишке бежит по газону, щечки разрумянились. Кричит что-то нечленораздельное, просто от полноты жизни, и крики ослепительными лентами вьются за ним на ветру. Обычные люди, обычный день – никто не наблюдает за Джесс из кустов, никто не идет по ее следам. Железный обруч на сердце ослабил хватку, Джесс посмотрела на аккуратненькие черные балетки, что нашлись в пафосном пакете. Ощутила прилив оптимизма. Она слишком привыкла к тому, что ее смешивают с грязью, привыкла дышать чужой агрессией и презрением. А люди-то, оказывается, добрые. И вчерашний викарий в жутком джемпере, и сегодняшняя Леди Мышка тому доказательство. Джесс просто по ошибке свернула в тупик, но теперь снова выбралась на прямую улицу.

Она скомкала промасленный пакетик, сунула в карман, наткнулась на письмо. Достала, вгляделась в имя отправителя.

«Миссис С. Торн».

Джесс поднялась, взяла красивый пакет с новой одеждой. Она потратила изрядно времени на попытки – бесплодные попытки, чего уж там – отыскать решение собственных проблем. Пожалуй, полезно будет от них отдохнуть и заняться пока проблемами чужими.

Почти паря над землей в новых балетках, Джесс направилась к библиотеке.

С Гринфилдс-лейн на Нью-Кросс, в логово под названием «Анселл Блейк», Уилл добирался час двадцать минут. Контора помещалась над люля-кебабной (по версии Анселла, над турецким рестораном); возводили здание в шестьдесят каком-то году, и получилось оно, как всегда, чудовищное с виду и неудобное внутри, невыносимо душное летом и ледяное зимой. Зато оно было оснащено парковкой, особо удобной, по словам Анселла, для его «Ауди», о приближении или отъезде которой офисный планктон легко узнавал, даже не выглядывая в окна с нулевой шумоизоляцией. Ну и, конечно, аренда стоила гроши.

На лестнице давно обосновался запах мяса и прогорклого растительного масла. Синий ковролин был в проплешинах и пятнах. «Поскольку наш бизнес, – говаривал Анселл, – предполагает визиты к клиентам на дом, так и нечего швырять деньги на обстановку, на все это снобство с паркетной доской, живыми орхидеями и глянцем». «Не надо орхидей, – думал Уилл, – но хотя бы стены можно раз в десять лет покрасить, а то каждый выключатель – в сальном нимбе».

Анселл говорил по телефону. По отсутствию слов-паразитов и по искренним интонациям Уилл догадался, что разговор идет с клиентом. Впрочем, не успел он подняться на этаж, как босс повесил трубку. Уилл достаточно понервничал в пробках, чтобы еще и выдержать словесные выпады Анселла. Он хотел проскользнуть мимо полуоткрытой двери.

Не тут-то было.

– Аллилуйя, аллилуйя! Возвращение блудного Угадай-Как-Зарифмую! Бекс, иди сюда! Прикажи Али зарезать самый жирный кебаб! А нашего красавчика препроводи в отеческие объятия!

Сердце упало. В дверном проеме возникли Бекс и ее улыбка.

Девятнадцатилетняя Бекс на работу одевалась как на девичник, но в целом была славной, вдобавок вполне справлялась с ролью напарницы Уилла, которую отвел ей Анселл. Бекс закатила глаза с накладными ресницами и шагнула в сторону, чтобы Уилл мог пройти.

– Ах, да ведь это Пош! Какое счастье, что он наконец-то к нам присоединился!

Счастливый союз под названием «Пош&Бекс»[16] предоставлял Анселлу неиссякаемые возможности для издевок, позволял выставлять Уилла болваном, а Бекс – гением коммерции.