Письма к утраченной

– Для ресторана не годится. Это платье нашла Ада – впрочем, как и почти все остальные мои вещи. Ада решила, оно будет идеально для визита к маме Нэнси. У меня язык не повернулся попросить Аду поискать вечернее платье и атласные перчатки.

– Забудь про платья!

Дэн поднялся с кровати, взъерошил влажные волосы.

– Не хочу никуда идти. Знаю я эту вашу английскую кухню – шлепнут в тарелку так называемого рагу, которое на вкус как вареные носки. А ты сиди смирно, не смей обнять свою красавицу.

Он подошел к телефону, набрал номер. Дожидаясь ответа, чуть отвернулся от Стеллы, и у нее появилась возможность рассмотреть его прямо, а не украдкой.

Какое это было наслаждение! Все равно что поглощать шоколадные конфеты из нарядной коробки или промозглым днем греться у камина. Дэн будто излучал тепло и золотистый свет. Стелла не видела в нем ни единого изъяна. А вот Чарлз стыдился бледной синюшности своих рук и ног (оттенком они напоминали побеги, выросшие на картофелинах в темном погребе) и никогда не обнажался перед Стеллой. Но если своего тела он стыдился тайно, то ее телом брезговал явно. В приходском доме нагота была под запретом. Здесь, в кембриджской гостинице, вызывала открытое восхищение.

В пустом желудке начались спазмы, а Стелла, слегка озябшая, все не могла налюбоваться Дэном. Какие у него плечи! Какие мышцы! Полотенце съехало с узких бедер, открыв полоску незагорелой кожи.

– Говорит лейтенант Росински, комната сорок три. Можно заказать ужин в номер? Что? Только сандвичи? – Дэн обернулся к Стелле, беспомощно пожал плечами. – Ну, раз у вас больше ничего нет, давайте хоть сандвичи. А если найдется бутылочка шампанского, будет просто замечательно.

Он повесил трубку и медленно, с хитрой улыбкой, на ходу разматывая полотенце, двинулся к Стелле.

– Видишь, твой наряд вполне годится для ужина.

И увлек ее на кровать.

– Разрешите, мэм, провести вас к вашему столику.

Глава 18

Три дня. Даже не три, а два с половиной. Немного в сравнении с целой жизнью, зато каждое мгновение останется в памяти навеки. Ибо сейчас настал поворотный момент, кончилась одна эра и началась другая, принципиально новая. Больше не ждите от Стеллы беспрекословного подчинения, не смейте распоряжаться ею, отныне Стелла обрела самое себя.

Они много говорили. Деликатные, грамотно сформулированные вопросы Дэна открыли для Стеллы многое в ее собственном прошлом. Фрагменты целого, собранные вместе, дали ей четкую картинку. До сих пор лучше всех Стеллу знала Нэнси, но сейчас, впервые за всю жизнь, Стелла увидела себя не через фильтр подружкиного восприятия и поняла, что ее сущность выходит далеко за рамки отсека, в который поместила ее Нэнси, снабдив ярлыками «тихоня», «трусишка» и «прирожденная домохозяйка». С Дэном Стелла была бесстрашной авантюристкой. И сексуальной, желанной женщиной.

Они играли в карты. Дэн научил Стеллу покеру и дал одержать верх в нескольких первых партиях. А потом предложил сыграть в покер на раздевание, и таинственным образом картежная удача отвернулась от Стеллы.

Они занимались любовью. В ее голове не укладывалось, как она до сих пор жила без секса, как могла не подозревать о плотских радостях. Она словно нашла ключи от рая. Казалось, внутри сияет свет – золотой, восхитительный, теплый. Хотя, может, свет вспыхивал не от телодвижений как таковых, а потому, что Стелла и Дэн любили друг друга.

Еще они гуляли по городу. Июльская жара была подобна сиропу. Влюбленные брели какой-нибудь узкой улочкой, стиснутой меж старинных зданий медового оттенка, ныряли под великолепные арки, во внутренние дворики колледжей. Стелла заглянула в другой мир. Если бы не Дэн, этот мир непременно бы ее пришиб, заставил умалиться. С Дэном все было по-другому. Дэн – иностранец, а в Кембридже чувствует себя словно в родном городе. Обнимает Стеллу за плечи, не выпуская сигареты изо рта, а свободной рукой указывает на какое-нибудь старинное здание. Говорит: «Посмотри на эти своды… Обрати внимание вон на тот альков… Нет, ну что за пилястры!» И откуда он знает столько мудреных названий? А еще Дэн фотографировал шедевры архитектуры – и Стеллу, и она ужасно смущалась под его теплым одобрительным взглядом.

Он купил открытку с коллажем кембриджских достопримечательностей и нацарапал послание отцу: «Я в прекраснейшем европейском городе с самой восхитительной в мире девушкой. У войны, оказывается, есть и светлые стороны». На мощенной булыжником улочке, в тени одной из множества церквей они пристроились в очередь за сосисками в тесте; на базарной площади купили клубники. С этой роскошной снедью направились к реке. Дэн уломал хозяина гостиницы продать им бутылку вина, и прямо на лужайке, под плакучей ивой, они устроили пикник. Кормили друг друга клубникой, облизывали пальцы и с поцелуями впитывали сладкий сок.