Письма к жене

Получил сегодня письмо твоё от 4-го окт.<ября> и сердечно тебя благодарю. В прошлое воскресение не получил от тебя письма и < имел глупость на тебя надуться; а вчера такое горе взяло, что [давно] и не запомню, чтоб на меня находила такая хандра. Радуюсь, что ты не брюхата, и что ничто не помешает тебе отличаться на нынешних балах. Видно, Огорев охотник до Пушкиных, дай бог ему ни дна ни покрышки! кокетничать я тебе не мешаю, но требую от тебя холодности, благопристойности, важности — не говорю уже о беспорочности поведения, которое относится не к тону, а к чему-то уже важнейшему. Охота тебе, жёнка, соперничать с гр.<афиней> Сал.<логуб>.[226] Ты красавица, ты бой-баба, а она шкурка. Что тебе перебивать у ней поклонников? Всё равно кабы гр.<аф> Шереметев стал оттягивать у меня Кистенёвских моих мужиков. Кто же ещё за тобой ухаживает кроме Огорева? пришли мне список по азбучному порядку. Да напиши мне также, где ты бываешь, и что Карамзины, Мещерская и Вяземские. Княгине В.<яземской> скажи, что напрасно она беспокоится о портрете Вигеля, и что с этой стороны[227] честное моё поведение выше всякого подозрения; но что из уважения к её просьбе, я поставлю его портрет сзади всех других. Кстати: она обещала мне свой портрет и до сих пор слова не сдержала; попеняй ей от меня. Жуковского и Вельгорского вероятно ты уже видела. Что Ж.<уковский>? мне пишут, что он поздоровел и помолодел.[228] Правда ли? Что ж ты хотела женить его на К.<атерине> Н.<иколаевне>? и что К.<атерина> Н.<иколаевна>, будет к нам или нет? Вообрази, что прошлое воскресение вместо письма от тебя получил я письмо от Соболевского, которому нужны деньги для pâtés de foie gras,^а[229] и который для того затевает Альманак.[230] Ты понимаешь, как письмо его и просьбы о стихах (что я говорю просьбы, приказания, подряды на заказ) рассердили меня. А всё ты виновата. Что-то моя беззубая Пускина? Уж эти мне зубы! — а каков Сашка рыжий? Да в кого-то он рыж? не ожидал я этого от него. О себе тебе скажу, что я работаю лениво, [я] через пень колоду валю. Все эти дни голова болела, хандра грызла меня; нынче легче. Начал многое, но ни к чему нет охоты; бог <знает>, что со мною делается. Старам стала и умом плохам.[231] Приеду оживиться твоею молодостию, мой ангел. Но не жди меня прежде конца ноября; не хочу к тебе с пустыми руками явиться, взялся за гуж, не скажу, что не дюж. А ты не брани меня. Благодари мою бесценную Катерину Ивановну, которая не даёт тебе воли в ложе. Цалую ей ручки и прошу, ради бога, не оставлять тебя на произвол твоих обожателей. Машку, Сашку рыжего и тебя цалую и крещу. Господь с Вами. Прощай, спать хочу. 21 октября. Болдино.

Адрес: М. г. Натальи Николаевне Пушкиной, в С. Петербурге у Цепного моста против Пантелеймона в доме г. Оливье.

Комментарий

Автограф: ИРЛИ, № 1490.

Почтовая помета: «25 октября, 1833 года, Абрамова станция» и почтовый штемпель: «Получено 1833 ноя. 2 вечер».

Впервые: ВЕ, 1878, январь, с. 43—44. Акад., XV, № 853.

39. 30 октября 1833 г. Болдино