Письма Кэмптона — Уэсу

Помни, пожалуйста, что эти письма пишутся для тебя одного. Я не думаю, чтобы теперь на свете стало меньше любви, чем было. Ты мне кажешься представителем определенного класса, который, в свою очередь, характерен для современного типа ученого, но я считаю тебя представителем не передовых взглядов современного человечества, а уже изжитых и отброшенных. И точно так же я не оплакиваю вместе с Рескиным прошлого. Говоря точнее, ты вполне современен и ты — выскочка. Что ж из того? Вас немного, и, подобно выскочкам-богачам, вам приходится уступить место новому, совершенно на вас не похожему поколению. Таков закон роста. Я прошу тебя говорить от своего имени. Это вопрос исключительно личный. Но вместо того ты избрал метод кружного пути, отвечая на мои вопросы. Ради выяснения побочных обстоятельств, имеющих касательство к твоей теме, ты сетью своих рассуждений охватываешь весь мир. Ты решил, что твой мир драматизирует всю игру сил и материи. Это показывает большое честолюбие, и я очень этому рад. Это ставит тебя на одну доску с изучающими идеальные стремления и доказывает, что тебя не всегда влечет на кратчайшие пути и что ты идешь с теми, кто «запрягает солнечных коней, чтобы провести плугом борозды по суровой земле».

Твое письмо звучит убедительно. Романтика пуста; любовь не рассуждает; имеет цену лишь соответствие характеров. Ты убежден в этом и готов спрятаться в броню условного и практичного. Нет, это даже не удовлетворяет требований приличной условности. Официальный мир притворяется, по крайней мере, любящим. Он все же стремится к огню, пронизывающему и расплавляющему, в то время как ты стоишь перед холодным очагом, считаешь холод благом и приветствуешь его, понимая, отчего он происходит. Ты овладел частью истины, и, хотя моя мысль дополняет твою и вводит ее в законченный круг, я не могу возложить его на твою голову венцом. Я смущен оттого, что думаю больше о тебе, чем о своих убеждениях. Самым крупным фактором нашего спора является спорящий. Меня интересует философ — создатель твоей философии. Ты рос у меня на глазах, и, наблюдая за тобой, я утратил дар слова. Чему противоречит романтика? Если бы в понятие романтики входило расточение жизненной силы, ослабление, отсрочка жизни, она могла бы оказаться кружной дорогой к развитию и счастью. Но мы живем более интенсивно, когда поддаемся ее влиянию, и мы живем именно для таких самозабвенных минут. Романтика направляет и ускоряет темп жизни; она не только средство, но и самоцель. Это пробужденная жизнь. Мы тем ярче живем, чем ярче любим. Любовь к романтике и романтика любви — единственная цена, за которую сердце отдаст жизнь. Обман? Возможно. Любовь к жизни — обман, спасающий расы от самоубийства. Природа узаконивает свои обманы. Пусть гений расы манит нас страстью и мечтой. Мы при этом ничего не потеряем. А если мечта увянет и мы в конце концов состаримся, нам все же останется воспоминание о том времени, когда душа и чувство жили полной жизнью. Я благодарю Провидение за то, что романтика цветет второй раз и что старые люди могут говорить о днях былой силы. Я благодарен за то, что воины жизни получают отпуск и могут лелеять оружие, некогда служившее им в боях, пересматривая всю свою жизнь, пока не наступит конец. Молодость богата романтикой любви, старость — романтикой воспоминаний.

«Любящие не всегда могут ужиться», — говоришь ты и настаиваешь прежде всего на хорошо подобранном товариществе. Каким образом ты хочешь застраховать себя? Конечно, не записью и взвешиванием положительных качеств, не расчетом и размышлением. Мы не выбираем себе жен, как верховых лошадей; мы не планируем наперед наш брак, как строящийся дом. Это звучит парадоксом, но есть более высокая степень родства, чем сходство качеств и уровня. Дело не в том, могут ли люди ужиться, но захотят ли они ужиться. Вот вопрос. Играть чужими душами опасно, — ты убиваешь своеобразие души, вступая в брак с товарищем. Если ты не автомат, ты не можешь достигнуть счастья, избегая лишь разногласий. Во имя жизненных удобств ты готов удовольствоваться отсутствием отрицательных сторон брака, забывая о положительных стремлениях, потребностях и мечтаниях. Если бы половое содружество и привязанность не были так же случайны и зависимы от настроений, как любовь, ты имел бы больше шансов на правоту. Тогда ты бы мог говорить о сходстве характеров и стремлений в браке.