Письма М.А. Алданова к И.А. и В.Н. Буниным

"...Недавно я обедал вдвоем с Андреем Белым в ресторане (до того я встретился с ним у Гессена). Он — человек очень образованный, даже ученый — из породы "горящих", при чем горел он в разговоре так, что на него смотрел весь ресторан. В общем, произвел он на меня, хотя и очень странное, но благоприятное впечатление, — в частности, и в политических вопросах, большевиков, "сменовеховцев" ругал жестоко. А вот подите же: читаю в "Эпопее" и в "Гол. России" его статьи: "Всё станет ясным в 1933 году", "Человек — чело века", тонус Блока был культ Софии, дева спасет мир, был римский папа, будет римская мама (это я когда-то читал у Лейкина, но там это говорил пьяный купец) — и в каждом предложении подлежащее поставлено именно там, где его по смыслу никак нельзя было поставить. Что это такое? Заметьте, человек искренний и имеющий теперь большую славу: "Берлинер Тагеблат" пишет: "Достоевский и Белый"... В модернистской литературе он бесспорно лучший во всех отношениях. ..."

К А. Н. Толстому Алданов постоянно возвращается в своих письмах. Так в письме от 8 сентября 1922 он пишет:

"...Посылаю Вам вырезку из "Накануне" об А. Н. Толстом — она Вас позабавит. Такие заметки появляются в этой газете чуть ли не ежедневно, — вот как делается реклама. Немудрено, что Толстой, по здешним понятиям, "купается в золоте". Один Гржебин{6} отвалил ему миллион марок (за 10 томов) и "Госиздат" тоже что-то очень много марок (за издание в России). Алексей Николаевич, по слухам, неразлучен с Горьким, который, должен сказать, ведет себя здесь с гораздо большим достоинством, чем Толстой и его шайка. Я по-прежнему их не вижу..."

В письме от 12 ноября 1922:

"...Едва ли нужно говорить, как я понимаю и сочувствую настроению Вашего письма. Знаю, что Вас большевики озолотили бы, — если бы Вы к ним обратились (Толстой, которого встретил недавно Полонский{7}, говорил ему, что Госиздат купил у него 150 листов — кстати, уже раньше проданного Гржебину — и платит золотом). Знаю также, что Вы умрете с голоду, но ни на какие компромиссы не пойдете. Знаю, наконец, что это с уверенностью можно сказать лишь об очень немногих эмигрантах. ..."

Наконец, в письме от 5 августа 1923 года Алданов извещает Бунина:

"...Толстые уехали окончательно в Россию... Так я ни разу их в Берлине и не видел. Слышал стороной, что милостью их не пользуюсь. ..."

В конце 1922 года из России была, как известно выслана группа ученых, политических деятелей и литераторов. О них Алданов говорит в письме от 12 ноября 1922 года:

"...Вижу лиц, высланных из Сов. России: Мякотина (он настроен чрезвычайно мрачно — вроде Вас), Мельгунова, Степуна. Вчера Степун читал у Гессена недавно написанный им роман в письмах. Видел там Юшкевича, который Вам очень кланялся. Не так давно был у Элькина, познакомился там с Бор. Зайцевым; он собирается в Италию, да, кажется, денег не хватает. Был у меня Наживин — я его представлял себе иначе..."

В марте 1923 года Алданов принял должность редактора литературного воскресного приложения к газете "Дни"{8}. Одним из политических редакторов этой газеты был А. Керенский, что делало сотрудничество в этой газете неприемлемым для Бунина, по политическим мотивам. Алданов это отлично понимал. В связи с этим он пишет (письмо от 25 марта 1923 года):

"...Знаю, что звать Вас в сотрудники не приходится, — Вы не пойдете, правда? Но очень прошу давать мне сведенья о себе для отдела "В кругах писателей и ученых". ... Пожалуйста сообщите, над чем работаете, а также, какие Ваши книги переведены на иностранные языки. Если Вам не трудно, передайте ту же мою просьбу и друзьям — писателям и ученым. Думаю, что бесполезно звать в сотрудники "Дней" Алекс. Ивановича{9} или Мережковских. Для них Керенский... неприемлем, как и для Вас. Но Бальмонт, быть может, согласится...".

Просьбу Алданова дать для газеты сведения о писателях, вероятно, исполнила Вера Николаевна, т. к. среди писем есть письмо без даты, написанное, вероятно, вскоре после цитированного. В нем Алданов, между прочим, пишет Вере Николаевне: