Письма Махатм

Несомненно, К.Х. и я очень хотели, чтобы вы – раз Скотт не смог присутствовать на праздновании годовщины – не то чтобы приняли какое-либо участие в этом заседании, а просто присутствовали на нем. Эта незадачливая организация еще раз будет репрезентироваться без единого европейца, обладающего положением и влиянием. Но, конечно, никто из нас не хотел бы навязать вам способ действия – против вашей воли. Поэтому то, что я говорю, не должно быть истолковано как приказ или настойчивая просьба. Мы считаем, что это было бы хорошо, но вы должны подчиниться вашему собственному хладнокровному суждению, тем более что, может быть, сегодняшний день отмечает кризис. Одной из причин, почему я пригласил вас, было желание К.Х., чтобы вы были поставлены под известные магнетические и другие оккультные воздействия, которые благоприятно повлияли бы на вас в будущем.

Завтра я напишу больше, потому что все же надеюсь, что вы дадите нам день-два, чтобы у нас было время решить, что Кут Хуми может для вас сделать.

М.

Письмо № 40 [161] (ML-115) [М. – Синнетту] Получено в январе 1882 г.

Человек, которого я вчера вечером послал, был ладакский чела, [он] и не имел никакого отношения к вам. То, что вы только что сказали о посвящении, правильно. Любой член [Общества], который искренне и чистосердечно раскаивается, должен быть принят обратно. Как видите, я постоянно с вами.

Письмо № 41 (ML-109) [М. – Синнетту] Январь 1882 г.

Я не могу сотворить чудо, иначе появился бы, по крайней мере, перед миссис Синнетт, несмотря на махинации француженки[162], и перед вами, несмотря на физические и психические обстоятельства. Поймите, пожалуйста, что мое чувство справедливости так сильно, что я не отказал бы вам в удовлетворении, какое дал Рамасвами и Скотту [1]. Если вы до сих пор меня не видели, то просто потому, что это было невозможно. Если бы вы доставили К.Х. удовольствие и присутствовали на собрании, то фактически никакого вреда для вас не было бы, потому что К.Х. все предвидел и подготовил, и сама ваша попытка проявить твердость, даже в случае предполагаемого личного риска, полностью изменила бы ваше положение. Теперь посмотрим, что приготовило будущее.

М.

Письмо № 42 (ML-43) [М. – Синнетту] Получено в Аллахабаде в феврале 1882 г.

Прежде чем мы обменяемся еще одной строкой, мы должны прийти к соглашению, мой импульсивный друг. Вы сначала должны мне крепко обещать никогда не судить ни о ком из нас – о нашем местонахождении или о чем-нибудь другом, имеющем отношение к «мифическим Братьям», высокого ли они роста или нет, толстые или тонкие, – не судить, основываясь на своем житейском опыте, – или вы никогда не приблизитесь к истине[163]. До настоящего времени, поступая таким образом, вы только нарушали торжественную тишину моей вечерней трапезы несколько вечеров подряд и заставили мой змеевидный почерк, в связи с вашими писаниями и размышлениями над ними, преследовать меня даже во сне, ибо как бы по симпатической связи я чувствовал, что кто-то по ту сторону холмов дергает его за хвост. Почему вы так нетерпеливы? Впереди у вас целая жизнь, чтобы переписываться с нами; хотя пока темные тучи Дэва-Локи• – «Эклектика»• – опускаются на горизонте Основного[164], переписка будет судорожной и ненадежной. Она даже может оборваться вследствие напряжения, сообщенного ей нашим чересчур интеллектуальным другом. Ои-Хаи, Рам Рам![165]

Подумать только, наша мягкая критика брошюры, критика, о которой вы сообщили Хьюму-сахибу, могла привести последнего к тому, что он убил нас одним ударом! Уничтожил, не давая нам времени пригласить священника или даже просто покаяться! Очнуться живым и все же так жестоко лишенным своего существования, право, печально, хотя и не совсем неожиданно. Но все это – наша собственная вина. Если бы мы вместо этого благоразумно послали хвалебный гимн в его адрес, мы бы теперь были живы и преуспели в здоровье и силе – если не в мудрости – на долгие годы, найдя в нем своего ведического Вьясу•, чтобы воспевать оккультную отвагу Кришны и Арджуны на опустошенных берегах Цзам-Па. Теперь, хотя мы мертвы и высушены, я все же могу использовать несколько минут своего времени, чтобы написать вам, в качестве бхута•, на самом лучшем английском языке, который я нахожу праздно лежащим в мозгу моего друга[166], где я также нахожу в клетках памяти фосфоресцирующую мысль о коротком письме, которое нужно послать редактору «Пионера», чтобы успокоить его английское нетерпение. Друг моего друга К.Х. не забыл вас; К.Х. не намеревается порывать с вами, если только Хьюм-сахиб не испортит положение до того, что уже ничего нельзя будет исправить. И с чего бы он стал это делать? Вы сделали все, что могли, и это как раз столько, сколько мы когда-либо намеревались от кого-либо требовать. А теперь поговорим.