Письма Махатм

[Необходимость отрешения от личных чувств для достижения духовной самореализации]

Вы должны решительно отодвинуть в сторону личный элемент, если хотите продвинуться в изучении оккультизма, и – на некоторое время – даже самого себя. Поймите, мой друг, что общественные привязанности имеют очень малое (если вообще имеют) влияние на любого истинного Адепта при исполнении им своего долга. По мере того как он поднимается к совершенному адептству, прихоти и антипатии его прежнего «Я» ослабляются (как К.Х. в основном вам объяснил), он вбирает в себя весь род человеческий и рассматривает его в массе.

[Внешний («видимый») и внутренний человек]

Ваш случай – исключительный. Вы приблизились к К.Х. и атаковали позицию со всей силой и интенсивностью своих чувств к нему. Раз он это принял, он должен нести последствия этого в будущем. Однако вопрос для него не в том, каким может быть видимый Синнетт, каковы его побуждения, его мирские неудачи и успехи, его уменьшившееся или неуменьшившееся уважение к нему. С видимым человеком нам нечего делать. Он для нас только завеса, скрывающая от глаз профана то другое «Я», в эволюции которого мы заинтересованы. В своей внешней рупа• делайте что хотите, думайте что хотите, только когда последствия этого добровольного действия станут видны на теле нашего корреспондента – тогда наш долг это заметить.

[Неизбежность испытаний для вступившего на путь самопознания; отношение Синнетта к Хьюму]

Мы ни довольны, ни недовольны тем, что вас не было на бомбейском собрании. Если бы вы присутствовали там, это было бы лучше в смысле вашей «заслуги», а так как вы туда не пошли, то просто потеряли это маленькое очко. Я не мог и не имел никакого права как-либо повлиять на вас именно потому, что вы не чела. Это было испытание, очень маленькое испытание, хотя оно показалось вам довольно важным, заставив вас думать об «интересах жены и ребенка»[167]. У вас таких испытаний будет много, ибо, хотя вы никогда не были челой, мы все же не оказываем доверия даже корреспондентам и «протеже», чье благоразумие и мужество духа хорошенько не проверены. Вы являетесь жертвой майи•. Долгая у вас будет борьба, чтобы сорвать эти «катаракты» и видеть вещи такими, как они есть.

[О Хьюме]

Хьюм-сахиб для вас – майя такая же великая, как и всякая другая. Вы видите только нагромождения его плоти и костей, его официальную личность, его интеллект и влияние. Что такое они для его истинного «Я», которого вы не можете видеть? Какое отношение имеет его способность блистать в дурбаре[168] или в качестве предводителя ученого общества к его годности к оккультному исследованию или его способности быть достойным доверия, чтобы хранить наши секреты? Если бы мы захотели довести до общего сведения что-нибудь о нашей жизни и работе, разве колонки «Теософа» не открыты для нас? Почему мы должны просачивать факты через него, чтобы он их приправлял для публичной еды приправами тошнотворных сомнений и едкого сарказма, способного привести в смятение чрево публики? Для него нет ничего святого ни внутри, ни вне оккультизма. У него темперамент убийцы птиц и убийцы веры. Он принес бы в жертву собственную плоть и кровь так же без угрызений совести, как поющую птичку; он бы рассек вас самого и нас, К.Х. и «милую Старую Леди», и заставил нас всех исходить кровью насмерть под его скальпелем – если бы мог, и притом с такой же легкостью, с какой он обращается с совой, – чтобы поместить нас в свой «музей», навесив соответствующие ярлыки, после чего опубликовал бы некрологи о нас в «Случайной Дичи» для любителей. Нет, сахиб! Внешний Хьюм настолько же отличается от внутреннего Хьюма (и превосходит его), насколько внешний Синнетт отличается от формирующегося внутри «протеже» (и уступает ему). Знайте это и посадите последнего за наблюдение над редактором, чтобы он когда-нибудь не выкинул какого-либо трюка. Наша величайшая забота – научить учеников не быть одураченными внешностью.

[Внешние и внутренние качества людей]