Письма на чердак

Куклы с комода Джин ретировались под кровать: оттуда, словно из темницы, торчали пластмассовые руки-ноги. А на комоде теперь помещались только лишь здоровенная клетка, полная опилок и сена, и рядом картонная коробка с кормом.

Зашла Джин, осторожно прижимая к себе своё пёстрое мохнатое чудо.

– Ну что, свинка жива? Не умерла от инфаркта? – спросила я, переодеваясь в домашнюю одежду.

– С ней всё хорошо, – бесцветно ответила Анжела-младшая.

Она выглядела растерянной. Наверное, не знала, что делать: радоваться питомцу или переживать из-за ссоры.

– Папа сердится, – грустно сказала она, сажая свинку в клетку.

– И правильно, – кивнула я, застёгивая пуговицы халата.

Джин надула губы.

– Будешь занудой, назову её Князем!

– Тогда я оторву тебе ухо и выброшу в окно.

Обычные сестринские разговоры.

Джин показала мне язык.

Андрей позаботился о клетке и о корме. Хороший выйдет из него муж. Ответственный. Интересно, в семейной жизни он будет походить на Алексея?

– Джин, притащи мне молока и печенья. Ну, или что-нибудь от ужина, – попробовала я отправить Хорька в стан врага.

– Вот ещё. Сама иди! – Кажется, Джин тоже не собиралась сегодня попадаться на глаза отцу.

– Мне нельзя, – ответила я, плюхаясь на кровать.

– Почему?

– Потому.

Хорёк хитро прищурился:

– Потому что пришла поздно?

– Свинка, конечно, у тебя уже есть, но учиться всё равно придётся. Не боишься за свою домашнюю работу? – решила я прибегнуть к шантажу.

Последнее время, казалось, это единственный способ обуздать Джин.

Но Джин сегодня была не в настроении помогать ближнему:

– Нет. Иди сама, – угрюмо отозвалась она.

Пришлось ложиться спать голодной.

Толстые прутья, алые маки, женские руки…

Тёмный подвал и тень Хозяина на стене…

Невеста Германа в тюрьме? В тюрьме замка? А кто тогда в подвале? Настоящий жених? И как всё это связано с Хозяином? А цветы в клетке? Они ведь живые. Наверное, того самого сорта «Герман»? И куда делся тот, из подвала? Жив ли он ещё? Или убит? Царём Вором…

А хочу ли я знать ответы?

Подсолнух

– Я хочу жить в лесу! – заявила Художница, скрестив на груди руки и сурово поджав губы.

– Почему? – удивилась Подсолнух.

Она всё пыталась заманить Художницу в Нору, но та отказывалась. Девочка набросила одеяло на сломанное дерево и пыталась обитать в этом импровизированном жилище. Подсолнух уже несколько дней спала урывками, только когда родители были рядом и приглядывали за подругой. Но Художницу это нервировало.

– Мне кажется, что я не нравлюсь твоим родителям, и я не хочу быть обузой.

– Но ты не обуза! Родители хорошо относятся к тебе! – возразила Подсолнух.

– Всё равно. Я решила. Мне нравится здесь! – заупрямилась Художница. – Раз уж я теперь тоже живу в Тёмном Уголке, хочу собственный дом.

Она прыгала с места на место, глядя, как Собака бросается заметать следы.

– А если пойдёт дождь? – не унималась Подсолнух. – А если метель? Ведь ты оставляешь следы и мёрзнешь. В Норе явно уютнее. Там хотя бы есть крыша.

– Я собираюсь сделать себе укрытие. Ты поможешь мне? – неожиданно спросила Художница.

Подсолнух в нерешительности мяла подол платья.

– Есть ещё одна причина. Сорокопут вернулся. Он жесток и как-то даже убил призрака. В лесу небезопасно.

Художница снова скрестила руки на груди и поджала губы.

– А если я скажу, что Сорокопут – это я?

Подсолнух недоумённо посмотрела на подругу – что за шутки? – но та казалась серьёзной.

– Я отвечу, что это глупость. Сорокопут появлялся ещё до моего рождения, а я гораздо старше тебя, – парировала Подсолнух.

Как же Художница не поймёт, что это серьёзно? И может закончиться плохо. Для всех.

– Но ты же видела пёрышко. И ты испугалась и закопала его, – не сдавалась Художница.

– Ты – СамСвет, а значит, у тебя есть талант. Твой талант – подражание. Ты хочешь казаться сильной и пугать призраков. А кого боятся призраки? Да, Сорокопута. Вот ты и подражаешь ему, – Подсолнух уже думала о странной связи между подругой и птицей. – Возможно даже, Сорокопут в своём замке, а его появление – это просто мираж, который ты создала. Призраки же умеют создавать миражи – значит, и СамСвет может иметь такой талант.

– Но ты мне никогда не рассказывала о Сорокопуте, – заметила Художница. – Откуда я взяла бы этот мираж?

Подсолнух пожала плечами.

– Я не помню. Может, и рассказывала. Если ты Сорокопут, то призови его сюда, и посмотрим.

Художница хмыкнула и взлохматила кудряшки.

– Так ты поможешь мне строить шалаш? Не могу же я жить под одеялом!

– Но призраки не строят дома! – возмутилась Подсолнух.

– А люди строят! Ты будешь помогать мне?

Подсолнух вздохнула.

– Да.

Художница схватила Собаку на руки и почесала её за ушком.

– У вас есть чем отпиливать ветки?

– Призраки не портят деревья! – заявила Подсолнух.

– Мы будем пилить только упавшие деревья и сучья, – заверила её Художница.

– Хорошо. Я только схожу за чудо-камушками, – опять сдалась призрак. И почему она выполняет все её прихоти?

Подсолнух полетела домой. Её жёлтая шевелюра с чёрной макушкой замелькала между тонких водянистых деревьев.

В Норе была только Ветреница. Она расчёсывала свои длинные светлые волосы с медными прядями.