Письма на чердак

– Мама, я пока буду жить в лесу, – робко сказала Подсолнух, нерешительно топчась у входа.

– Почему? – Ветреница перестала расчёсываться и принялась заплетать косы.

– Потому что ей там нравится, – тихо ответила Подсолнух, опустив голову.

Последнее время ей казалось, что она делает что-то не то.

– Живи где хочешь, но…

– Мама, не говори ничего! Я и так запуталась! – перебила её Подсолнух.

Она юркнула в свой уголок, схватила мешочек с чудо-камушками и вылетела из Норы.

Мудрая Подсолнух в её голове укоризненно трясла головой.

Глупая Подсолнух тихо шептала: «Это всего лишь приключение».

Из солидарности к подруге она перестала гулять в Задорожье, теперь будет видеть родителей реже и жить в шалаше, который они построят. А ещё Сорокопут…

Мир изменился, и не в лучшую сторону. Да уж, то ещё приключение. Одна надежда, что, как и положено приключению, оно скоро закончится.

Шалаш строили целый день. Запас чудо-камушков таял, и Подсолнух экономила их магию, как могла. Но к физическому труду она не привыкла. А Художница работала с удовольствием. Наконец-то в этом чужом мире она начала находить себя.

– А крышу мы сделаем из колючих ветвей, как у Сорокопута, – дразнила Художница подругу.

Подсолнух недовольно фыркнула:

– Не говори о нём! Не кликай беду!

– Сорокопут! – воскликнула звонко девочка.

Подсолнух испуганно огляделась по сторонам. Художница захохотала.

– Всё, я ухожу! – возмутилась Подсолнух.

– Ладно, не будем про того, чьё имя начинается на «С», – примирительно сказала Художница, хихикнув.

Когда работа была закончена, подруги встали перед входом в своё новое жилище, созерцая корявый плод нелёгкого труда. Шалаш напоминал кучу валежника с отверстием, и Подсолнух подумала, что забираться внутрь небезопасно.

Довольная Художница взъерошила кудряшки.

– Я проголодалась!

Она вспомнила, что и Подсолнух тоже не обедала. Призрак время от времени срывала то листик, то ягодку и жевала на ходу. А раз поймала мышку и быстро её проглотила. От этого воспоминания Художницу передёрнуло: мерзость. Но с другой стороны, за два дня она съела лишь ягодку, а аппетит проснулся только сейчас. Какой экономный мир: ползёрнышка – и сыт. Надо ответственно подойти к выбору этого ползёрнышка.

– А что у вас тут самое вкусное? – спросила Художница.

Подсолнух пожала плечами.

– Мы едим не для удовольствия, а для жизни. Чуть мяса, чуть фруктов, орехов и много зелени.

– Пара листочков час назад – это и есть много зелени? – хмыкнула Художница. – Покажи мне, какие растения ядовитые, чтобы зелень не стала для меня последней трапезой.

– Здесь нет ядовитых растений: родители уничтожили их. Они могут встретиться дальше в лесу, но мы же сейчас не пойдём гулять… – ответила Подсолнух.

– А я думала, что призраки – главные защитники природы, – съязвила Художница, вспоминая, как заступалась Подсолнух за деревья.

– Родители просто заботятся обо мне, – серьёзно пояснила Подсолнух. – Твоя мама ведь тоже заботится… ой… заботилась… ой… – Подсолнух неловко замолчала.

Но Художница казалась спокойной.

– Ну да, заботилась. Теперь обо мне заботишься ты, – и Художница грустно улыбнулась.

Она отошла от подруги, рассматривая кусты и деревья вокруг. «Наверное, ей снова нужно побыть одной», – решила Подсолнух.

Призрак обошла шалаш, попробовала качнуть его, но он держался крепко. Это сейчас – через несколько дней шалаша не станет: местная древесина гниёт быстро. И тогда придётся начинать заново. Возможно, к тому времени Художница одумается и вернётся в Нору. Или в Задорожье.

Подсолнух аккуратно забралась внутрь сооружения. И это они построили сами! Подсолнух таскала, складывала, крепила своими руками, почти без магии! Призрак посмотрела на свои длинные тонкие пальчики. Приключение иногда бывает забавным.

Внутрь к ней юркнула Художница, прижимая к себе Собаку.

– Твоя мама идёт, – прошептала она. – Не выдавай нас.

Снаружи было тихо, но Подсолнух интуитивно улавливала приближение матери. Воздух словно сгущался и еле уловимыми толчками устремлялся вперёд.

– Подсолнух! – позвала Ветреница.

Рядом Художница делала страшные глаза, и Подсолнух не откликнулась. Мама наверняка хочет забрать её домой. Для неё всё это детская игра. Нет, не игра, а каприз. И пожалуй, Подсолнух с ней согласна.

Воздух перестал вибрировать – призрак уходила.

– Всё. Она ушла, – сказала Подсолнух.

– Спасибо, что осталась со мной, – Художница с благодарностью ухватилась за руки Подсолнух.

В эту ночь подруги спали в шалаше, прижавшись друг к другу, на подстилке из сухих листьев.

Утром родители Подсолнух пришли вместе.

– Дочь, хватит играть! Сегодня праздник! – крикнул Листопад.

Глаза Подсолнух расширились, и она выскочила, чуть не снеся шалаш.

– Почему вы не сказали раньше? – воскликнула она, выбираясь наружу.

– Я пыталась сказать, когда ты уходила в лес, и искала тебя вчера, – ответила Ветреница.

– Эти игры зашли слишком далеко, – добавил отец. – Ты наказала саму себя, ведь у тебя ничего не готово, так?

– Да, – прошептала Подсолнух. – Я не склеила цветок.