Письма на чердак

– Тогда перестань разрушать!

– Маленькие робингуды? – фыркнула Сорокопут. – Хотите спасти своих призраков? Я уже перестала буйствовать. Теперь я хочу покарать убийцу. А ещё наконец навести тут порядок.

– Полетели ближе, – скомандовал Гном Пледу.

Трясущийся Плед направил лодку на холм. Мы выпрыгнули на землю, а Плед ретировался на безопасное расстояние.

Сорокопут рассматривала наши лёгкие одежды. С наступлением холодов мы добавили к своим нарядам только шарфики, просто потому что нам так хотелось. А куртки и тем более ботинки носить тут не собирались: они надоели нам и в Задорожье. Бегали по ледяной траве босиком: мы же подорожники.

– Почему вы не мёрзнете? – спросила Сорокопут.

– Странный вопрос, – пожал плечами Гном. – Потому что наши тела дома в тёплых постельках.

– А почему мёрзну я? Понятно, не мёрзнет Сорокопут, – рассуждала вслух сама с собой наша противница.

Мы с Гномом переглянулись. Мёрзнем – не мёрзнем, это не важно. Надо сказать другое.

– Мы летели тогда на помощь, – осторожно начала я.

– Бархата узнала, куда может наведаться Царь Вор, – продолжил Гном. – Но мы не успели.

– Всё из-за меня? – спросила Сорокопут.

Мы с братом опять переглянулись и дружно кивнули.

Сорокопут поглядела на Пледа, который глазел на нас из лодки, а потом жалобно сказала:

– Но почему? Что я такого сделала?

– Мы не знаем. Честно, – вздохнул Гном.

– Просто призракам не нравится, что ты оставляешь следы и не возвращаешься домой, – сказала я, собрав воедино всё, что слышала.

– Значит, я виновата в смерти Подсолнух…

Мне стало её жаль. Ведь это была неправда.

– Нет! – с жаром возразила я. – Не ты! А Воры!

– Царь Воров! – добавил Гном.

– Воры, значит, – повторила Сорокопут. – Царь… а где его найти?

– Там, где проходил праздник, – сказал Гном.

Мне вдруг стало неуютно. Правильно ли мы поступаем? Несмотря на то, что Защитники и Воры были противниками, открыто они не враждовали. Бархата сейчас часто бывает в Замке-заводе, не навредит ли ей Сорокопут?

– Но я не ходила на праздник, – вздохнула девочка-птица.

– А мы не помним дороги, – сказал Гном.

– Может, не надо мстить? – робко спросила я.

– Надо, – твёрдо сказала Сорокопут. – А где юноша, который был с вами тогда? Он не может помочь?

– Он всё, – ответил Гном.

– Как это? – не поняла Сорокопут.

– Всё. Перестал быть подорожником. Ушёл навсегда.

– Он нравился ей, – вздохнула Сорокопут.

Я вспомнила, как Ганс отказался от цветка, а потом ушёл прямо из замка Воров. Он не захотел видеть прошлое Сорокопута – бледной, скуластой девочки с тёмными коричнево-золотыми глазами. В Задорожье девочку-птицу обижали, и она пряталась в Тёмном Уголке.

Гном сказал, что наши тела дома в тёплых постельках… Что же происходило с телом Сорокопута, когда она спасалась бегством в Тёмный Уголок? А что же с её телом происходит сейчас, раз она тут уже так долго?

Мурашки побежали по спине от догадки. Да нет, она не могла умереть. Тёмный Уголок внутри нас, ему нужна наша тёплая кровь и цветные пятна, которые появляются, когда ночью под одеялом открываешь глаза.

Сорокопут словно тоже думала об этом, потому что сказала:

– Подорожники – это СамСветы, которые утром уходят по следам. Значит, вы никогда не видели призрачного дня?

Мы покачали головами. Мы были маленькими и глупыми. Я думала совсем о другом. О Подсолнух. Она не была наставницей Сорокопута, но дружила с ней. Призраки и СамСветы не должны воевать. Иначе не будет Тёмного Уголка.

– Это я подарила Подсолнух цветок. Она была такой грустной, стояла в сторонке, не веселилась со всеми – и всё из-за того, что у неё не было цветка, – неожиданно сказала я.

– Чуть не погубила друзей Подсолнух, – вздохнула Сорокопут.

– Ты напугала всех призраков, – укоризненно сказал Гном.

– Я не буду буянить, – пообещала Сорокопут и добавила: – Но до Царя доберусь.

Анжела Князь Просто запись 24

Неделя без Тёмного Уголка.

Без него, без крыльев, без химер.

Без Германа, без Змейкота, без сверкающих ночей.

Без тайн, загадок, пророчеств.

Больше не было снов про Тёмный Уголок. Но в реальной жизни я «плавала», словно во сне. Машинально училась, машинально отвечала подругам.

Пойти в кафе после уроков? Нет, спасибо, у меня дела. Зайти за Джин после её танцев? Пусть лучше Даша, я не могу. Заболела? Пожалуй, да, февральский авитаминоз.

Я нужна Тёмному Уголку. Амулетное Дерево мне это сказала. Но я предательски бежала. Я не могу вернуться.

Написала эсэмэс Герману, чтобы приходил ко мне в субботу. Счастливая Семья не растеряла вдохновения и мужественно будет исполнять все обещания, которые надавала Джин в прошлый выходной. Глядишь, и правда Даша с мамой подружатся.

Надо попробовать найти Германа в соцсетях. Но какая у него фамилия?

В субботу я притворилась, что мне совсем плохо. Мама смотрела на меня и мучилась угрызениями совести.

– Может, я всё-таки останусь с тобой? – спросила она, принеся мне в постель очищенный и разделённый на дольки апельсин.