Письма Никодима. Евангелие глазами фарисея

— Страшный в правосудии… — повторил Он, — а знаете ли вы, что такое правосудие Всевышнего? Вот послушайте: жил–был хозяин, который отправился однажды на базар, чтобы нанять там работников для уборки винограда. И уговорились они, что он заплатит им по динарию за день работы. Но когда солнце стояло уже высоко над Моавитскими горами, часов около трех, хозяин снова пошел на базар и снова нанял работников для уборки своего винограда, обещая заплатить им по справедливости. И поступил он так же в шесть часов и в девять часов. Под вечер, в одиннадцать часов, когда уже почти спустились сумерки, хозяин опять отправился на базар и нанял там работников, которых никто так и не взял за целый день, и они, рассеявшись по базару, играли в мору, ссорились и жаловались на судьбу. Хозяин сказал им: «Пойдемте со мной в мои виноградники!» И они пошли: одни торопливо и охотно, другие медлительно, так как разленились они, пролеживая целые дни в безделье. Когда же вечером пришло время расплачиваться с работниками, хозяин собрал их всех перед своим домом…

Когда Учитель что–нибудь рассказывает, то Он всегда старается подобрать примеры из повседневной жизни. Среди тех, кто теснился в синагоге, было немало хозяев виноградников, которые как раз перед праздниками рассчитались со своими работниками; остальные же относились к бесчисленной армии наемных тружеников, не имеющих ничего, кроме своих рук; они продавали свой труд и таким образом зарабатывали на хлеб своим детям. Слова Учителя поистине обладают способностью останавливать внимание. В толпе послышались тяжелые вздохи и торопливые шаги, поспешающие в сторону дверей.

— Хозяин начал с тех, кого он нанял последними, — продолжал Учитель, — он дал каждому из них по динарию, так что они ушли благословляя его и распевая песни от радости. Потом хозяин по очереди расплатился с теми, кого он нанял в девять часов, в шесть и в три. Каждый получил по динарию. Но самые первые, те, которые работали весь день, думали, что они получат больше. Но и им досталось только по динарию. Тогда возроптали они, не желая принимать такой платы. Хозяин удивился и спросил их: «Почему вы недовольны? Разве я вас обидел? Мы ведь договорились как раз на один динарий…» — «Да, — отвечали они, — но почему тем людям ты тоже дал по динарию? Мы целый день трудились, мы наполнили тебе целую бочку, мы валимся с ног от усталости. А те только помогли нам давить кисти. Это несправедливо!» — «Но ведь я обещал вам по динарию, и вы согласились на это. Динарий — это хорошая и справедливая плата. Вы разве не согласны?» — «Нет, ты не скупец. Динарий за день работы — это хорошая плата…» — «Так почему вы не берете его и не возвращаетесь домой с песнями, как те?» — «Но ведь нехорошо, что ты им тоже дал по динарию. Они совсем не устали, а целый день прохлаждались в теньке под пальмой, и потом всего какой–нибудь час поработали ногами. И ты дал им такие деньги. Ты плохо поступил! Несправедливо!..» — «Потому ли несправедливо, что я был добр? — спросил хозяин. — Разве я не мог оказать милости человеку, который последним пришел в мой виноградник? Разве мне не позволено поступать так, как я хочу? Зависть грызет вас, как скорпион… Только мой это виноградник, и мой урожай, который вы собираете. И для каждого из вас у меня есть динарий, и я дам его каждому, потому что мне так хочется. Так что берите свои деньги и идите с миром. Благословенны неимущие; потому что можно иметь богатство — и оставаться нищим, а можно ничего не иметь — и быть богачом в сердце… Идите, пока я не рассердился на вас!» Как видите, таково правосудие Всевышнего, милосердное правосудие, для которого первые будут последними, а последние — те самые, которых хозяин нашел позже остальных и почти силой заставил пойти с ним, — первыми. Почему же тогда последние оказываются благодарными, а первые, хоть они все время пребывали в доме Отца, никакой благодарности не испытывают?

Он так покачал головой, словно Он Сам был тем хозяином, а мы все — Его обиженными работниками. Кто–то тронул меня за плечо — я оглянулся и увидел Иуду. На бледном лице бывшего купца был написан гнев. Можно было подумать, что он принял притчу Учителя на свой счет, и она поразила его в самое сердце. Он многозначительно подмигнул мне. «Видишь, равви, Он и в самом деле…» — донесся до меня его шепот, но дальнейшие слова Иуды потонули в шуме толпы. Притча вызвала всеобщее удивление, хоть и не все ее поняли. Люди кивали головами и говорили друг другу: «Он мудрый, ученый… Он — настоящий Пророк. Где Он всему этому научился? От кого? Откуда Он все это знает? Чей Он ученик?»