Письма о смирении, самоукорении и терпении скорбей

В письмах твоих вопрошаешь о М., соглашаться ли жить ей? — и о бедном ее положении, по неимению работы; и потому не оставить ли этот монастырь? — Когда еще нет той товарки, с которою жизнь ей была вредна, то ради бедности не нужно оставлять. Ожидать здесь Божией помощи и тратить то, что есть, хотя до половины; мы не знаем промысла Божия; а может быть, ей попущено за то, что она понадеялась на свою работу, думала, в век не подвижится; и за то еще, что имела гордость, считая себя нечто.

О твоих скорбях от И. и Н. что сказать? Ведь ты пишешь: неисправна тем и другим, осуждаешь, празднословишь, сердишься; то надобно же за них что-нибудь потерпеть, промыслом Божиим посылаемое к очищению.

От матери А. случившаяся тебе паки скорбь, конечно, вражьим наветом произошла, но причина более та, что она долго скрывала приходившее ей на тебя раздражение, пока накопилось до преизбытка. Являемые язвы скоро нецелеют, а неявляемые возсмердят. Когда ищем пользы через откровения помыслов, то надобно с верою вопрошать и исполнять, а не требовать, чтобы ответ был согласен с их желанием и разумом, — а паче еще с настоятельным требованием. Ты полагаешься на то, что я скажу: оставить или нет. А я тебе скажу: соображайся с обстоятельствами и с своими силами, и с видимою пользою или вредом; так и поступай; только требования их настоятельные им не полезны; в них и следа нет смирения и веры.1 октября 1851 года.

Вчера только отправил к тебе письмо, а ныне получил твое скорбное и прискорбное письмо, из которого вижу, что вы причиною считаете меня сей скорби, полагая, что переход Д. устраивается по моему желанию.

Это мне и прискорбно, что ложь такая сшита, да и прежде, при старании моем умиротворять вас, не избегал скорби. Я каждой из вас предлагал к самоукорению и смирению; а вам обеим казалось, что будто мне наговорено от каждой. Это давно прошло, но я только напомянул, что и тогда, как и теперь, не избежал в мнениях ваших, что я причиною ваших скорбей. О желании своем мать Д. к переходу в другое место и письмами заметала меня, и словами докучала, что она никак не хочет там оставаться. Я ей в этом советовал предаться воле Божией, и как Он устроит, тому и повиноваться. Много было толка, какое избрать место. Я предлагал, но все это единственно по неотступному ее прошению и желанию, а с моей стороны ни малейшего не было желания; а как уже сказал: предавал воле Божией; но ни в одно место не было решимости ее кроме Б-а. Весьма для меня неприятны такие ее увертки, что с своей головы сваливает на другую. И паки скорблю на нее за безумное откровение В-е. Полагаю, это от того произошло, — как она была тогда к тебе не мирна, и В. тоже, то они совокупились; и Д., видевши в ней ангела, излила всю внутренность своего сердца. Я тогда же не одобрял такого близкого их соотношения и даже писал ей, что не вижу пользы от жизни с В., ибо, при немирстве обеих к тебе, не могут между собою умириться. Смотря на все это стечение случаев, через кои постигают тебя скорби, нельзя не отнести их к промыслу Божию, к твоему искусу, и как бы не была велика тягота их, но Бог силен даровать тебе укрепление. Вспомни прошедшую бурю скорбей, была ли она легче сей? Но там еще тем скорбнее было, что ты, видя себя правою, впадала в злопомнение.

Вы пишете и читаете ставрофилию; и конечно, в то время готовы вы нести крест, но истинное произволение испытуется на деле, как и военное искусство. Не тогда воины делаются храбрыми, когда они только учатся артикулу и маневрам; но когда побудут много раз на сражении и много раз претерпят.

Да даст тебе Господь истинный разум и укрепит в находящих скорбях, которые не без воли Его находят. Остаюсь желатель твоего спасения многогр. И. М. 11 ноября 1851 года.

После малого отдыха тебе от скорбей, паки оные тебя постигли различные и многообразные; видно, наш путь такой, некуда деваться. Не будь скорбей, то и золото наше изоржавело бы и никуда не было бы годно, а скорбями, яко огнем, злато, очищается. — Не унывай и не ропщи, а возверзи на Господа печаль твою, и Той пошлет тебе утешение.