Письма об Индии

Я в это время прогуливаюсь по пустыне, а с наступлением ночи отправляюсь под музыку шакалов на свою барку и получаю торжественный прием от крыс. Мне подают обед: бараний суп, жареную курицу и картофельный салат с чесноком — верх кухонного искусства Франциска. Все эти блюда сопровождаются неизбежными чапати и орошаются пивом, вином или содовой водой — по усмотрению. К ужину подается еще смородинная пастила, которой я запасся на Гималаях. Ужин часов в 7, потом курю чкрут (туземное название манильских сигар)[130] или «трубку мира» и затем отхожу ко сну.

Дней через 12 с небольшим я надеюсь быть в Бомбее. Не знаю, решусь ли я предпринять пятнадцатидневную поездку к «погребам Эллоры»[131]. Видимо, проведу месяц в гордом спокойствии независимости, раскинув стан в виду индийского города. Вот уже два года, как мы жили в Бомбее с Леве-Веймаром и занимали гебрский дом. О Веймаре, конечно, получил известия из Багдада?

Прошло еще 3 дня, и терпение мое относительно крыс сделалось неистощимым: я покорился судьбе и облекся твердою решимостью. Вчера верстах в двух от берега мы завидели город Боглепор [Бахавалпур]. Этот город находится в Мультанской провинции, дома перемешаны с кучками финиковых пальм, похожих на сицилийские. В Боглепоре я приобрел себе кошку и накупил съестных припасов. Теперь у нас в виду другой город — Сакар-Бакар [Суккур]: мы доплывем к нему дней через 5 или 6. Далее будет Гайдрабад [Хайдарабад], но его обыватели уж чересчур свирепы, и я вряд ли решусь выйти на берег. Франциск — другое дело: тот пойдет со своим фитильным ружьем и двуствольным пистолетом, осмотрит все и расскажет мне — что и как. Говорят, в Гайдрабаде еще не вывелись из употребления цирковые зрелища: травли диких зверей, слонов, носорогов, тигров и гиен. Отсюда недалеко должен быть Белуджистан: туземец, у которого я купил кошку, сказывал мне, что он белудж.

Не обращая внимания на ружье Франциска, шакалы гурьбой подходят по вечерам к лодке и начинают концерт. Крокодилов и аллигаторов видим каждый день по десяткам и дюжинам; иногда выплывают на ружейный выстрел, иногда ближе. Чем далее будем мы подвигаться, тем больше будет попадаться крокодилов.

Недавно мне показали на мокром песке следы какого-то хищного зверя, по предположению лодочников — тигра. Очень может быть: высокая прибрежная трава, растущая сплошной стеной, представляет тиграм удобные логовища. Инд — не что иное, как стремительный поток грязи, ежегодно переменяющий русло и опровергающий на своем пути все встречное. Непохожий на мирные реки Европы, подчиняющиеся потребностям человека, Инд, этот неукротимый царь пустыни, этот бич Центральной Азии, топит людей, истребляет растительность, сносит деревни и дает приют одним чудовищным крокодилам да подчищает степь шакалов и тигров.

Прощай; пора запечатывать письмо. Сакар-Бакар раскинут в пальмовом лесу и похож на Константинополь в уменьшенном виде. Здесь есть кое-какие пароходы.

На Инде, перед Гайдрабадом,

столицей Синда, январь

С тех пор как мы отчалили от Фирозпура, прошло 20 дней; я в это время ни с кем не виделся, а происшествия шли вперед. Ступив сегодня утром на берег, я увидал, что дом резидента, полковника Утрема, пуст и находится в жалком состоянии. Окрестности были мертвенны, как все побережье Инда. Мимо меня прошел туземец и не поклонился. Заметив на нем европейский жилет и рассудив, что индийский изувер жилета носить не станет, я подошел к прохожему и спросил у него, можно ли войти в Гайдрабад, видневшийся вдали. Оказалось, что этот туземец говорит по-английски и был у резидента писцом. Сообщенные им сведения были не слишком благоприятны. Шайка белуджей недавно напала на резиденцию, несмотря на запрещение эмиров. Полковник Утрем удалился. Генерал Чарлз Нэпир приближается к Гайдрабаду во главе сорокатысячного войска; в окрестностях города его поджидают 18 тысяч белуджей. Эмиры не теряют надежды устроить дело миролюбиво. (Эмиров трое; они близкие родственники и царствуют над Синдом втроем[132].) Гайдрабад милях в 5 от берега; можно было достать верховых лошадей и отправиться в город, тем более что отставший писец предсказывал мне удовольствие, которое я доставлю эмирам своим посещением. Тут же я узнал, что некогда Гайдрабад был на самом берегу, но Инд переменил русло несколько лет тому назад. В сопровождении Франциска, вооружившегося карманным пистолетом, и отставного писца я отправился в столицу этой страшной страны. Мы двигались по глинистой, излопавшейся почве… Город велик и хорошо укреплен; но все здания слеплены из глины и словно подернуты сероватой дымкою: печальный вид…