Письма об Испании

Вы не можете представить себе, как отрадна здесь прохлада; надо испытать зной здешнего дня, чтоб чувствовать, что такое свежесть утра. Вот уж целый месяц небо здесь постоянно безоблачно. Каждое утро наслаждаюсь я свежестью за своим скромным завтраком. Надобно вам сказать, что испанский завтрак состоит обыкновенно из самой маленькой чашки густого шоколада на воде, к которому подают несколько тонких ломтиков хлеба. Этот неотразимый завтрак вам равно дают и в последней, уединенной венте, так же, как и в первой гостинице Мадрита. Утром кофе испанцы не пьют, и очень редкие пьют его после обеда. На меня особенно приятно действует здесь естественность женщин. Вам, может быть, эти слова покажутся неясными, но чтоб понять их, надобно долго жить в Париже, где женщина искусственна с головы до ног. Правда, что француженки очень грациозны, но правда также и то, что большею частию эта грация — изученная. Разумеется, везде есть натуры, так сказать, счастливые, потому что естественная грация — своего рода талант; ей нельзя выучиться: с нею надобно родиться. Испанки не грациозны в смысле французском, но они естественны, и надо также признаться, что естественность эта сначала жестко поражает глаза, привыкшие к тонкой французской жеманности. Только в этом отношении между итальянками и испанками есть сходство. Испанка не обдумывает ни манер своих, ни походки: они у нее прямо и смело выходят из ее природы, и хоть часто отрывисты, резки, но зато живы, оригинальны, выразительны и пленительно просты. Француженка — кокетка по природе, умеет с удивительным искусством выставить все, что в ней есть красивого; она глубоко изучила все позы, все движения; это воин страшно вооруженный, бдительный и лукавый^{71}. Испанка как будто не знает о красоте своей; по глубокому чувству стыдливости она скорее скроет, нежели обнаружит красоту своих форм. Женщинам в Испании не оказывают тех в сущности пустых знаков приторной вежливости, какими осыпают женщин во французских обществах. Замечательно, что не так еще далеко то время (лет 15), когда девушек здесь учили только читать, из опасения, чтоб они не писали любовных записок^{72}. Это я слышал от одной очень умной и пожилой дамы хорошего общества. Политические волнения еще более уединили здесь женщину. В борьбе партий здесь женщина не принимает участия, а семейная жизнь, конечно, всего меньше может развить потребность образования.

Чтоб вполне оценить прекрасные качества испанцев, надобно видеть их в домашнем быту, в их частных отношениях: только здесь становятся они сами собою. По какому-то особенному счастию, на испанцах нисколько не заметно следов влияния системы шпионства, введенной инквизициею^{73}. Верно, у испанцев основной закал был так тверд, что их старые, рыцарственные качества остались доселе совершенно чистыми. Случилось одно только, что хорошие и дурные стороны существуют как-то вместе, не касаясь друг с другом, словно разделенные какою-то стеною. Чиновник-взяточник и продажный, торгующий правосудием судья^{74} здесь в частных отношениях непременно деликатны и верны. Общественный дух, общественные чувства здесь находятся еще под спудом, но загляните с другой стороны, зайдите за стену, и вы будете поражены благородством, простотою, прямодушием. Даже у тех, которые здесь со всех сторон запачканы политическою грязью, верьте, частная сторона, назло всему, осталась прекрасною.

Иностранцу, приезжающему в Мадрит, больше всего бросается в глаза то особенное внимание, которое обращают испанцы на рекомендательные письма^{75}. В этом отношении француз, может быть, наговорит больше любезностей, англичанин будет кормить частыми обедами, но у одних только испанцев можно найти эту неутомимую, добродушную приветливость, эту обязательную готовность всячески быть вам полезным. Раз рекомендованные испанцу, вы можете располагать им, его временем, его связями. «La casa esta a la disposición de usted» (мой дом в вашем распоряжении), — говорит вам прежде всего испанец, и это не одна пустая фраза, вы можете прийти туда, когда хотите, и всегда будете радушно приняты^{76}. Вообще испанец учтив и приветлив с достоинством, без предупредительности; при обычном спокойствии своем он не расточителен на любезности, но будьте уверены, вы никогда не будете ему в тягость, никогда не обойдется он с вами холодно. В Испании никогда не употребляют слова ты, разве между самыми близкими друзьями. Если генерал обращается к солдату, он говорит ему: usted — ваша милость. То же самое с слугами; дети, играя на улице, говорят друг другу: mire usted — посмотри, ваша милость.